Эллери Квин - Трагедия Игрек
— Нет, — подтвердил Мерриэм. — Она наблюдалась у другого врача и никогда не обращалась ко мне, хотя приводила детей для периодического обследования.
— Значит, она знает?..
— Да. Неудивительно, что она ненавидит и презирает своего мужа. — Очевидно, разговор стал для Мерриэма невыносимым — он поднялся, решительно выпятив подбородок и вынудив Лейна тоже встать и взять шляпу.
— У вас имеется какая-нибудь теория, касающаяся попыток отравления Луизы Кэмпион и убийства миссис Хэттер, доктор?
— Меня бы не удивило, если бы вы обнаружили, что убийца и отравитель — кто-то из семейства Хэттер.
Мерриэм подошел к двери.
— Возможно, вам удастся поймать, судить и приговорить виновного, мистер Лейн. Но я скажу вам вот что. — Они посмотрели друг другу в глаза. — Ни один ученый или просто здравомыслящий человек не сочтет любого из Хэттеров морально ответственным за преступление. Их мозг травмирован ужасной наследственностью. И все они плохо кончат.
— Искренне надеюсь, что нет, — сказал Друри Лейн и откланялся.
Сцена 7
ДОМ ХЭТТЕРОВ
Четверг, 9 июня, 15.00
Следующие два часа Лейн провел в одиночестве. Он был зол на самого себя. Почему он принимает это дело так близко к сердцу? В конце концов, его долг — если таковой вообще имеется — служить закону. Но может быть, справедливость требует от него большего?..
Лейн продолжал распекать себя, пока Дромио вез его в клуб «Фрайарс». Совесть не давала ему покоя. Даже сидя за ленчем в излюбленном уголке клуба и машинально отвечая на приветствия друзей, знакомых и коллег по театру, он никак не мог обрести душевного равновесия. Во время еды лицо Лейна вытягивалось все сильнее. Баранина по-английски сегодня казалась невкусной. После ленча, словно мотылек, притягиваемый огнем, Друри Лейн велел Дромио отвезти его в дом Хэттеров.
В доме было спокойно, за что актер вознес молчаливую благодарность. Когда он прошел через прихожую в холл, то наткнулся на туповатую физиономию Джорджа Арбакла.
— Инспектор Тамм здесь?
— Наверху, в комнате мистера Перри.
— Попросите его зайти в лабораторию.
Лейн задумчиво поднялся по лестнице. Дверь лаборатории была открыта, детектив Мошер развалился на скамье у окна.
В дверях появился расплющенный нос инспектора. Мошер тут же вскочил, но Тамм отмахнулся от него, с беспокойством наблюдая за Лейном, который рылся в шкафу с документами. Вскоре он выпрямился, держа в руке картотеку содержащихся в лаборатории химикалий.
— Одну минуту, инспектор.
Лейн сел на обгоревший вращающийся стул у письменного стола-бюро и начал изучать картотеку, быстро переходя от одной карточки к другой. Дойдя до тридцатой карточки, он издал негромкий возглас. Тамм заглянул ему через плечо. На карточке стоял номер 30, а под ним виднелась надпись «Агар-агар».[49] Однако надпись была зачеркнута чернилами, а ниже ее было написано: «Перуанский бальзам».
— Что, черт возьми, это значит? — осведомился Тамм.
— Терпение, инспектор.
Лейн встал и направился в угол комнаты, куда вымели после взрыва стеклянные осколки. Он начал рыться в них, обследуя наименее пострадавшие бутылки и банки. Не добившись успеха, актер подошел к обгорелым полкам и устремил взгляд на среднюю секцию верхней из них. Там не осталось ни одной бутылки и банки. Кивнув, он вернулся к куче осколков, отобрал несколько целых бутылок и банок и аккуратно поставил их в центре средней верхней секции.
— Отлично, — сказал Лейн, отряхивая руки от пыли. — А теперь, инспектор, могу я послать Мошера с поручением?
— Конечно.
— Мошер, приведите Марту Хэттер.
Детектив поднялся и вышел из лаборатории.
Вскоре он вернулся вместе с Мартой, закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной в позе судебного пристава.
Марта Хаттер стояла перед Таммом и Лейном, неуверенно изучая их лица. Она выглядела еще более жалкой, чем обычно: под глазами темнели пурпурные тени, нос был сморщен, губы сжаты, лицо бледно и одутловато.
— Пожалуйста, садитесь, миссис Хэттер, — вежливо сказал Лейн. — Нам нужна небольшая информация… Насколько я понимаю, ваш свекор страдал кожным заболеванием?
Марта вздрогнула и опустилась на вращающийся стул.
— Да, это правда. Откуда вы знаете? Я думала, никто…
— Вы думали, что об этом не знал никто, кроме вас, Йорка Хэттера и доктора Мерриэма. Вы помогали мистеру Хэттеру накладывать мазь и перевязывать руки?
— Какого черта… — начал Тамм.
— Прошу прощения, инспектор… Ну, миссис Хэттер?
— Да. Иногда он просил меня помочь ему.
— Как называлась мазь?
— Право, не помню.
— Вы знаете, где мистер Хэттер хранил ее?
— Да. В одной из банок…
Поднявшись, Марта подошла к полкам, остановилась перед средней секцией, встала на цыпочки и сняла одну из банок, которые Лейн поставил на верхнюю полку. Актер заметил, что она выбрала банку в самом центре секции.
Марта протянула ему банку, но он покачал головой.
— Пожалуйста, отвинтите крышку и понюхайте содержимое, миссис Хэттер.
Она повиновалась и тут же воскликнула:
— Это не та мазь! Она выглядела как мед и пахла… — Оборвав фразу, Марта закусила губу. На ее лице появилось выражение ужаса. Она уронила банку, которая покатилась по полу.
— Ну? — резко осведомился Тамм. — Как же пахла мазь?
Женщина покачала головой, как механическая кукла:
— Я… не помню.
— Как ваниль, миссис Хэттер? — мягко произнес Лейн.
Марта испуганно попятилась, не сводя глаз с актера. Вздохнув, он похлопал ее по руке, подал знак Мошеру отойти и распахнул дверь. Она вышла медленным шагом, словно сомнамбула.
— Значит, ванилью пахла мазь для лечения кожи! — воскликнул Тамм. — Вот это удача!
Друри Лейн подошел к камину и повернулся спиной к решетке.
— Да, — задумчиво промолвил он. — Похоже, мы наконец обнаружили источник запаха, о котором упоминала мисс Кэмпион, инспектор.
Тамм возбужденно ходил взад-вперед, обращаясь скорее к самому себе, чем к Лейну:
— Отлично! Если подумать, то эта история с Перри… Ваниль и мазь… Что скажете, мистер Лейн?
— Скажу, что вы зря арестовали мистера Перри, инспектор, — улыбнулся актер.
— Я и сам начинаю так думать. — Тамм хитро прищурился. — И похоже, начинаю видеть белый свет.
— Что вы имеете в виду? — резко спросил Лейн.
— Ну нет, — усмехнулся инспектор. — Вы сделали свою подачу, мистер Лейн, а теперь моя очередь. Пока я не стану ничего рассказывать, но впервые в этом чертовом деле у меня появилась возможность…
