Эрл Гарднер - Смерть таится в рукаве
Она покачала головой и сделала рукой движение, которым как бы призвала его к молчанию. Ее можно было сравнить с птицей, которая осторожно приближается к подозрительному незнакомому предмету и которая в любой момент готова расправить крылья и улететь прочь.
— Вы были в квартире Хуаниты между нашим с вами визитом к ней и двенадцатью ночи? — спросила она.
Он не пошевелился и не проронил ни слова.
— Зачем вы ходили туда?
Он пожал плечами.
— Я не стану врать вам, Вышитое Сияние.
— Очень жаль, что Хуанита ненавидит художницу, — задумчиво сказала она.
— Время, потраченное на сожаления по поводу своих бед и несчастий, — напрасно потраченное время, — сказал он. — Если, конечно, человек не пытается изменить свою жизнь к лучшему.
— Вы ее так сильно любите? — спросила она.
Он сделал вид, что не понял ее.
— Хуаниту? — Он удивленно поднял брови. В ее голосе послышалась нотка нетерпения:
— Я говорю о художнице. Не надо увиливать от ответа.
Он приблизился к ней.
— Что случилось, Соу Ха? Что-то не так?
Она отвернулась от него, лицо ее было совершенно спокойным, и только ноздри слегка трепетали, а на нежной атласной коже щек горел предательский румянец.
— Так ответьте же мне, — потребовала она. Он прищурился.
— На ваш вопрос я отвечу вопросом…
— На мой вопрос, — перебила она его, — вы ответите не словами, а делами. Я пришла, чтобы сказать вам правду. Это я убила Джекоба Мандру. Он пытался шантажировать меня. Он требовал, чтобы я заставила отца прекратить борьбу против этой преступной шайки торговцев опиумом. Он сказал, что в противном случае расскажет полиции о том, что я сбила машиной и покалечила одного человека. Он утверждал, что я была пьяна, то же самое сказал и какой-то доктор.
Он нахмурился и сосредоточенно посмотрел на нее.
— И как же вы поступили?
— Я наложила на его уста печать молчания. Этот человек был воплощением зла, и я убила его.
— Чем вы убили его?
— Вашим «слив-ганом».
— Где вы его взяли?
— В шкафу, в вашей квартире. Позже Ят Той заметил, что «слив-ган» исчез, и запер дверцу, чтобы вы, обнаружив пропажу, не обвинили его в небрежности. Я привязала «слив-ган» к руке и, когда Мандра с гнусной улыбочкой посмотрел на меня, нажала рукой на поверхность стола. Этот человек был воплощением зла, я убила его, и душа моя не знает раскаяния.
Терри задумчиво посмотрел на нее.
— Где он сидел?
— За своим столом, где потом и нашли его тело.
— Когда вы убили его. портрет был в комнате?
— Нет, конечно нет. Его забрала с собой Хуанита, которая покинула квартиру Мандры в два часа ночи.
— Художница там была?
— Да, она спала в соседней комнате. Я думаю, Мандра одурманил ее чем-то. Она спала как-то неспокойно, ворочалась во сне. Ее черная сумка лежала на столе рядом с локтем Мандры.
— Вы вышли из квартиры через дверь, которая ведет в коридор?
— Я вышла тем же путем, что и зашла.
Терри пристально смотрел на нее, прищурив глаза:
— Вы кому-нибудь рассказывали об этом?
— Нет, только вам.
— Почему вы рассказали об этом мне?
— Чтобы вы смогли спасти художницу, чтобы вы в случае необходимости воспользовались тем, что я рассказала вам, но только в случае необходимости. Несмотря ни на что, я горжусь своим поступком. Люди моей расы не считают подобного рода поступки злом. Зло было в том, кого я убила. Он должен был умереть. Закон не мог его покарать, и тогда я отправила его к праотцам.
— Послушайте, Соу Ха, вы понимаете, что все это может означать для вас?
— Я не ребенок.
— Но зачем вы мне рассказываете обо всем этом? Я хочу защитить вас. Я знаю, что этот человек был воплощением зла.
— Но вы ведь хотите защитить и художницу?
— Да, хочу.
— И меня тоже?
— И вас тоже.
Она горько усмехнулась:
— Я не принадлежу к вашей расе. Вы любите ее, так защитите ее. И если будет необходимо, отдайте меня в руки вашего правосудия. Жизнь мою я доверяю вам.
Она повернулась и направилась к двери. Терри Клейн слишком хорошо знал нравы и обычаи китайцев, чтобы хоть жестом или словом помешать Соу Ха выйти из его квартиры с видом, исполненным гордого достоинства.
Когда она тихо прикрыла за собой дверь, Терри, задумавшись, посмотрел на стену спальни и вдруг заметил, что одна из картин, висевших на ней, слегка наклонена. На Востоке он научился обращать внимание на детали и улавливать скрытый смысл окружающих его предметов, которые человеку невнимательному представляются обычными и ничего не значащими. Он подошел к стене. На полу под картиной он обнаружил кусочки штукатурки. Он осторожно приподнял картину и увидел зловещий темный предмет — спрятанный микрофон, который, подобно немигающему глазу змеи, злорадно смотрел на него, как бы упиваясь своим могуществом.
Терри аккуратно повесил картину на место, быстрым шагом направился к центру комнаты, повернулся лицом к креслу, на котором только что сидела Соу Ха, и заговорил, как бы обращаясь к собеседнице:
— Нет, нет, Соу Ха, подождите еще минутку. Я хочу вам кое-что сказать, признаться кое в чем. Только дайте мне возможность высказаться, не перебивайте меня. Вы обещаете? Прекрасно. Это касается Мандры. Кое-что вам, наверное, уже известно, так как Мандра шантажировал и вас. Мандра и доктор Седлер работали вместе, рука об руку. В их игре были замешаны еще два человека, роль которых в этом деле, однако, не столь значительна. Один из них — калека с серьезным повреждением позвоночника, другой — профессиональный акробат. Прекрасное сочетание для того, чтобы осуществлять планы, задуманные Мандрой. Однако члены этой шайки стали обманывать друг друга. Из одной своей жертвы Мандре удалось вытрясти двадцать тысяч долларов. Но он никому об этом не сказал. Доктор Седлер узнал о поступке Мандры и ужасно разозлился на него. Он отправился к нему и потребовал объяснений. Никаких объяснений Мандра давать не стал, более того, он самым наглым образом выпроводил доктора из своей квартиры. И тогда Седлер решил убить Мандру… А теперь о моей причастности к этому делу, но прежде — чтобы вы смогли понять, что я сделал, — мне хочется рассказать вам о том, какие чувства я испытываю к художнице… Не перебивайте меня, Соу Ха, вы же обещали… Сидите спокойно и слушайте… Посмотрите мне в глаза… Вот так, уже лучше. Вы думаете, что я влюблен в художницу. Когда вы говорите о художнице, вы имеете в виду Альму, не так ли? Пожалуйста, поверьте мне, я не люблю Альму, За семь лет многое может измениться… да и потом, признание, которое я собираюсь сделать вам, касается убийства, а не моих чувств к Альме.
