Николас Блейк - Голова коммивояжера
— Да.
— Скажите мне, миссис Ситон, и вы позволили вашему мужу выйти легко одетым в страшную бурю?..
— Нам надо было лишь пересечь двор, а мой собственный макинтош остался наверху.
— Хотите сказать — ваш единственный макинтош? — вставил реплику Найджел.
— Я этого не говорила. Но раз вы спрашиваете — у меня всего один.
— Длинный, в котором я видел вас в тот день, когда сбежали Лайонел и Мара?
— Возможно.
Роберт Ситон наконец-то заволновался всерьез:
— В чем дело, Найджел? Не думаете ли вы, что это тот макинтош, в котором нашли тело? У меня только один, и он висит в холле.
— Нет, я имею в виду кое-что другое. Вы свой надевали макинтош, когда пошли гулять?
— Я? Да, возможно, — ответил Роберт без обычной уверенности. Со двора донесся яростный велосипедный трезвон.
— Видите ли, — неторопливо продолжал Найджел, не отводя глаз от Роберта, — в этом все объяснение: и тому, что парень из деревни видел вас без четверти час, и тому, как был убит Освальд, и почему, и кем, — всему, если…
На лестнице послышались шаги и возгласы:
— Папа! Папа!
— Если что? — спросил Роберт Ситон более решительно, чем когда-либо.
— Если макинтош не ваш…
Прежде чем он договорил, дверь распахнулась, словно от сильного порыва ветра, и разрумянившаяся Ванесса, с распущенными волосами, запыхавшись, объявила:
— Папа… Я нашла… Мару!
Глава 14
Прощайте, розы
Через несколько минут Блаунт умчался на машине в Хийтон Лэйси. По словам Ванессы, утром она поехала на велосипеде забрать двух цыплят, заказанных Полу Уиллингему. Пока их ощипывали, она сидела одна в прихожей и пересчитывала деньги. Обнаружив, что не хватает шестипенсовика, Ванесса подумала, что он мог завалиться между сиденьем и боковой спинкой кресла. Она сунула туда руку и вытащила не монету, а женский носовой платок, который видела у Мары. Пол Уиллингем, вошедший в этот момент, весьма бесцеремонно отобрал у девочки платок, сказав, что Мара, наверное, забыла его, когда приходила последний раз. Ванесса спросила, когда это было, а Пол ответил, что две недели назад. Однако Ванесса знала, что носовой платок куплен за два дня до побега Мары, так как та ей показывала его.
Ванессу тут же охватило любопытство, в ней проснулся сыщик. Она взяла цыплят, заплатила за них, положила в багажник велосипеда и уехала. Но не дальше деревенской гостиницы, где оставила велосипед, а потом, мобилизовав все свои способности следопыта и приняв меры предосторожности, вернулась на ферму. Ванесса исходила из предположения, что Пол Уиллингем прикончил Мару и спрятал тело по частям. Осматривая все вокруг в поисках их захоронений, она заметила, что занавески в комнате для гостей задернуты. Это показалось ей странным. Она стала следить за этим окном и через полчаса была вознаграждена, увидев, как занавеска осторожно раздвинулась и за стеклом мелькнуло лицо Мары Торренс.
— Оказывается, Пол прятал Мару, а не убил ее, — заключила Ванесса с легким разочарованием в голосе. — Либо он держит ее под замком с преступными целями.
— Отлично сработано, милочка, — сказал Блаунт. — Прошу всех оставаться в доме до моего приезда.
Когда Блаунт вышел из комнаты, Роберт Ситон устало провел рукой по лицу. Найджел слышал, как он пробормотал: «Ну вот и конец всему этому».
Дженет встала.
— Где цыплята, Ванесса?
— Все еще в корзинке моего велосипеда. Отдать их повару?
— Да. И пойми, пожалуйста, Ванесса: нет ничего хорошего в том, чтобы выслеживать людей.
Ванесса взглянула на мачеху, лицо ее побелело от обиды. Потом она залилась слезами и выбежала из комнаты, хлопнув дверью.
— Дженет, тебе не следовало так говорить. Это непростительно. — Голос Роберта звучал бесстрастно. Он смотрел прямо на жену — это был взгляд, лишенный не только любви, но и гнева, порожденного оскорбленными чувствами. «Дженет словно посторонний для него человек», — подумал Найджел по пути в свою комнату.
Услышав, как подъехала машина Блаунта, Найджел отправился к амбару. Он нашел и Мару, и Реннела, и Блаунта в мастерской.
— Ты поступаешь глупо, Мара, — услышал Найджел, входя, голос Реннела. — Поимка Лайонела, как сказал тебе суперинтендант, дело времени. Почему же не сказать, где он?
— Потому что я не знаю, — ответила девушка устало. — О, привет, Найджел. Скажите этим людям, чтобы они отстали от меня. Я никак не могу втолковать суперинтенданту, что мне наплевать, пускай меня посадят в тюрьму за то, что препятствовала полиции исполнять служебные обязанности или как это там называется.
— Тебе, может, и наплевать, — воскликнул ее отец, — но…
— Но некому будет готовить обед. Какой ужас!
— Ты у меня пожалеешь о своих словах! Ты вообще думаешь о ком-нибудь еще, кроме себя и этого молодого головореза, с которым связалась?
Мара, усмехнувшись, промолчала.
— Дорогая моя, Роберт закончил поэму, — сказал Найджел.
Лицо девушки оживилось, пожалуй, даже преобразилось.
— Вы читали ее? — спросила она быстро. — Нет, но я и без того знаю, что это прекрасно. Так должно быть. — Мара вздохнула, расслабившись в кресле. — Она стоила того. О, я счастлива. Мне теперь все равно, что будет. Я вернула свой долг, не так ли, Найджел?
— О да, — сказал Торренс; его мясистое лицо было перекошено злобой. — Пока Роберт может сочинять свои стишки, все остальное ничего не значит. Даже убийство. Но позволь сказать тебе, моя милая, что этого больше не будет.
— Не будет? Чего?
— Не будет убийств. И потому не будет стихов.
— Отец! Ты сошел с ума! Что это значит? — Мара вскочила и стала над ним со сжатыми кулаками. Реннел, словно испугавшись слов, сказанных в порыве откровенной зависти, отвел глаза и замолчал.
— Послушайте, мистер Торренс, — сказал Блаунт. — Ваш долг сообщить полиции все, что вы…
— Он ничего не знает, — закричала Мара. — Не верьте ни одному его слову…
— Замолчите, женщина! — Суперинтендант на миг потерял самообладание. — Уведите ее, Стрэйнджуэйз, она и так всем надоела.
Мара позволила Найджелу увести себя наверх в свою комнату и бросилась в слезах на постель.
— Это неправда! Неправда! Он всегда ненавидел Роберта. О Боже, я…
— Послушайте, Мара, — сказал Найджел твердо. — Возьмите себя в руки. Вам надо ответить на один вопрос, связанный с тем, что вы видели в ту ночь.
Найджел задал свой вопрос.
Печальные глаза Мары расширились, она словно окаменела.
— Да, — прошептала она наконец. — Да, это могло быть. Но…
— Это все, что я хочу знать. Не будем об этом. Расскажите лучше о своих приключениях. Это же надо додуматься до такого!
