Ноэль Рандон - Черная пелерина
Много бы он дал за то, чтобы узнать в этот момент чувства сидящего напротив мужчины. Что скрывает это красивое и, как считал инспектор, достаточно простецкое лицо под маской равнодушия? Беспокойство? Отчаяние? Коварство? Фальшь? Браваду? На что, собственно, рассчитывает американец?
— На что вы, собственно, рассчитываете, мистер Маккинсли? — спросил инспектор Рандо.
— На что рассчитываю? — как эхо повторил Торнтон и наконец-то нашел снизу подноса пачку сигарет. Вынул одну, закурил, сильно затягиваясь. — Знаете, люблю первую сигарету после завтрака, — неожиданно признался он инспектору. — Вы спрашиваете, на что я рассчитываю. — Он грустно вздохнул. — Так ведь это ясно. Я рассчитываю на женитьбу.
— На что? — инспектору не удалось скрыть изумления.
— На женитьбу на Луизе Сейян. Все, что я сделал, я сделал исключительно для того, чтобы ее завоевать. Только для этого, мсье Рандо. Не для какого-то фильма, не для денег, не ради ощущений. Просто для того, чтобы она мной заинтересовалась, чтобы доказать, насколько я ловок, точен, смел… Чтобы показать, что я на все способен. Что я на все способен ради нее.
— Ради этой девушки?
— О, инспектор Рандо, вы удивлены. Вы считаете, что Луиза Сейян — чудовище! Но нет, нет же! Вы не знаете современной молодежи. Их тяга к преступлениям не что иное, как тоска по геройству. Им нужен герой, фигура мифическая, что-то вроде американского актера Джеймса Дина или графа Монте-Кристо. На худой конец сгодится и Жакоб Калле. Вы думаете, что Луиза не увидела в нем необычных черт? Рыцарь подземелья, авантюрист, не имеющий места в порядочном обществе, отважный и грустный. Он — разбойник, она — ребенок из дома для подкидышей. Что вы хотите, живописная парочка. У Луизы характер неровный, она не способна на обдуманные поступки. Один раз она импровизировала побег из дома опекуна, и все закончилось неизбежным возвращением и усилением дисциплины. Вот отсюда ненависть к Дюмолену.
Инспектор ничего не сказал, он был слишком ошеломлен. Маккинсли продолжал:
— На следующий день после моего приезда в От-Мюрей я встретил Луизу на пляже. Может, это смешно звучит, инспектор, но я уже тогда, сразу, с первого взгляда решил завоевать эту девушку. Она без обиняков призналась, что у Дюмоленов чувствует себя, как в тюрьме. Я решил подарить ей драгоценную свободу. Но я знал, что этого маловато для успеха в любви. Любой ценой нужно было понравиться Луизе, блеснуть перед ней, вызвать удивление. Что же, случай вскоре представился…
Инспектор Рандо осоловелым взглядом уставился в угол комнаты.
— Но я просчитался, — продолжал Маккинсли, — фатально просчитался, она ко мне равнодушна. Согласилась выехать в Америку, но не согласилась стать моей женой. Проще говоря, она меня не любит, инспектор. А я, законченный идиот, рассчитывал, что смерть Шарля Дюмолена поможет мне завоевать чувства этой девушки. Я все еще не теряю надежды, может, это и наивность, но я многого жду от путешествия по Италии. Венеция, Неаполь, Капри. Гондолы, серенады, родина Ромео и Джульетты… Мсье Рандо, я могу понравиться?
Инспектор Рандо взглянул на режиссера со страхом. Вот уже несколько минут в нем росло подозрение, что Маккинсли сошел с ума.
Торнтон отвечал сам себе.
— Наверное, могу. У меня неопровержимые доказательства по этому поводу. Здешние женщины на меня заглядываются. Да, вы даже не догадываетесь, до какой степени, — он многозначительно подмигнул. — Но ничего уже больше не удержит меня в От-Мюрей. Сегодня вечером я отправляюсь в путешествие перед свадьбой. Не желайте мне успеха, я немного суеверен!
Рандо с большим облегчением подумал о людях комиссара Лепера. Он же потерял охоту к партиям для двоих.
— Однако я болтаю и болтаю. Совершенно не даю вам слова вставить, — смутился Маккинсли. По его лицу блуждала какая-то странная, беспокойная улыбка. — Вы пришли наверняка по какому-то конкретному делу. Тысячу извинений за болтливость. Молчу и обращаюсь в слух.
— На что вы рассчитываете? — повторил устало Рандо.
— Я рассчитываю на вашу снисходительность и, если говорить откровенно, на помощь. Потому что понимаю — мой отъезд, да еще с Луизой, может вызвать в городе замешательство. Что ни говори, а только сутки прошли со дня смерти мсье Дюверне. Предварительное следствие должно было выявить мое присутствие в доме советника. В ваших руках дальнейшая судьба следствия. Что касается меня, то с тех пор, как вы приказали окружить дом, — я бессилен. Ничего здесь не могу поделать в одиночку. Все зависит от вас, инспектор Рандо!
— На что же вы рассчитываете, черт побери? — взвизгнул Рандо и в третий раз, не в силах выговорить что-либо, кроме этого предложения.
— Я рассчитываю, инспектор Рандо, на вашу благодарность. Вот и все. — После многозначительной паузы он прибавил: — Ведь это я раскрыл убийцу, а не вы.
Потом он сказал обычным веселым тоном:
— Да, да, с помощью небольшой мистификации, не выходящей за пределы правды, я ввел вас в заблуждение. Чего скрывать: ведь вы до сих пор не знаете, кто виновен в смерти Шарля Дюмолена и советника Жана Дюверне. Вы уже взяли след, но последние события спутали вам все карты. Я думал, что вы прибегли к этому домашнему аресту, чтобы выиграть время и опередить меня в сборе доказательств. Но вы попросту сломались, усомнились в моей джентльменской игре и в моем таланте. Вы усомнились в моей невиновности, мсье Рандо! И вместо того, чтобы искать настоящего преступника, вы потеряли ночь вместе с комиссаром Лепером, собирая против меня отягчающие обстоятельства и улики. И у меня пропала вся ночь и половина дня. Вчера я должен был добыть последнее звено в цепи мрачных и неотвратимых событий. В последней беседе с мсье Дюверне я достаточно полно представил ему свою гипотезу. Он жил с рождения в От-Мюрей, всех знал, и его все знали. Я представил почти все аргументы относительно убийцы писателя. Для меня совершенно очевидно, что именно в связи с этим в кондитерской «Абрикос» Дюверне объявил, что знает тайну. Я еще раз посетил мсье Дюверне, как самого информированного — мне недоставало последнего звена. Но его служанка Нанетт сообщила, что мсье Дюверне плохо себя чувствует и не сможет меня принять. Ожидая в прихожей возвращения Нанетт, я положил на столик купленные только что в кондитерской две трубочки с кремом. Уходя, я их не забрал с собой. Позже, как известно, Котар нашел мсье Дюверне мертвым над недоеденными пирожными. В креме обнаружен цианистый калий, на упаковке отпечатки моих пальцев. Ну и что, ведь я тогда уже знал виновника обоих преступлений! Два преднамеренных омерзительных преступления, вы меня понимаете, инспектор Рандо?