Дэвид Маркум - Записки Шерлока Холмса (сборник)
Вскоре мы встретились снова. В середине июня я на несколько дней отправился в Суссекс, чтобы побыть с великим детективом и миссис Хадсон, пока моя жена ухаживала за кем-то из больных родственников. С Холмсом скучать не приходится, и часть проведенного вместе времени мы потратили на то, что он рассказывал мне о последних событиях в его жизни, а остальную – на несколько коротких расследований, подробности которых я записал в других дневниках.
В тот день я докучал знаменитому сыщику, расспрашивая его о предыдущих делах, которые он расследовал без моего участия. Б́ольшую часть послеобеденного времени он посвятил рассказам о том, чем занимался в Париже поздней весной 1891 года, после своей предполагаемой смерти на дне Рейхенбахского водопада, но еще до длительного путешествия по Тибету и дальше. Именно вечером того дня мы сидели у огня в необременительном молчании, которое прервал сам Холмс: он поднялся, взял со стола рядом с собой телеграмму и спросил меня о сэре Уильяме Ослере.
Мой друг поерзал в кресле, стряхнув с себя задумчивость.
– Кажется, я уже говорил вам, Уотсон, – сказал он, – что вы обладаете удивительным даром хранить молчание.
Он наклонился вперед и протянул мне напечатанную на тонкой бумаге телеграмму, которую до этого несколько минут держал на своей костлявой коленке. Я увидел, что ее отправителем был сам Ослер, а пришла она из Оксфорда. Там говорилось: «Срочно. Репутация в опасности в связи с кражей артефакта. Требуется Ваша помощь как можно скорее. Телеграфируйте время прибытия, по возможности завтра утром».
– Это все, что вам известно? – спросил я, приподняв брови.
– Да, – сказал Холмс. – Но, основываясь на том, что я читал об этом человеке, мне хочется отнестись к его просьбе с должным уважением и приехать.
– Он просит приехать только вас, – заметил я вслух. – Тут ничего не сказано о том, что он хочет видеть и меня тоже.
– Мой дорогой Уотсон, – ответил Холмс, – стоит ли мне спрашивать вас после стольких лет нашего знакомства, желаете ли вы помочь мне в расследовании этого дела?
– Разумеется, я помогу, – согласился я. – Но, возможно, Ослер хотел держать свою проблему в секрете. Может быть, сам он желает только вашего присутствия в Оксфорде.
– Тем не менее мы с вами едем вместе. Мне нужно увидеться с ним, чтобы решить, что он за человек. К тому же, если он и пожелает исключить вас из расследования, это я буду решать, браться мне за его дело или нет. – И после этих слов Холмс снова замолчал, сосредоточенно попыхивая уже погасшей трубкой.
Я повернулся и взял со стола альбом для вырезок, чтобы при тусклом свете всмотреться в собранные там статьи об Ослере.
Он родился в 1849 году, на три года раньше меня, в Онтарио, в семье служителя англиканской церкви. Собирался последовать по стопам отца, но, поступив в колледж, обнаружил интерес к медицине. Получив научную степень по медицине в 1872 году, он несколько лет проучился в Европе, а потом вернулся в Монреаль, где и стал профессором университета Макгилла.
Уже тогда он начал работу над методом обучения, который вскоре совершил настоящую революцию в подготовке молодых врачей. Вместо того чтобы заставлять студентов годами прослушивать бесполезные лекции, Ослер старался как можно раньше привлекать их к работе с настоящими пациентами, позволяя им вести историю болезни, брать анализы и проводить исследования образцов. Студенты, обучаемые таким образом, становились гораздо более успешными докторами и делали это быстрее, чем позволял старый способ обучения, так что метод Ослера быстро прижился. В 1884 году наш клиент переехал в США, став главой кафедры клинической медицины в Пенсильванском университете в Филадельфии. В 1889 году он перебрался в Балтимор, чтобы занять место главы по персоналу в госпитале Джона Хопкинса. Пока Ослер там трудился, больница, благодаря его влиянию, значительно выросла в размерах и производительности. К тому же, живя в Балтиморе, доктор еще и преподавал в Медицинской школе. В 1905 году он приехал в Оксфорд, где его назначили королевским профессором[27] медицины, в качестве которого он трудился и поныне. В Оксфорде переняли его способы обучения, и, насколько я мог судить, доктора очень уважают и всячески это уважение выказывают. В прошлом году Ослера возвели в рыцарское звание в знак благодарности за его вклад в медицину. Я просмотрел остальные вырезки Холмса, но не увидел ничего, что касалось бы нашего дела.
Увидев, что я закончил, мой друг поднялся с места и постучал трубкой о каминную решетку:
– Нужно выйти завтра с утра пораньше, Уотсон, если мы хотим успеть на первый пригородный поезд. Я теперь не засиживаюсь допоздна, как в старые добрые времена. Здесь все рано ложатся и рано встают. Увидимся утром. Доброй ночи, старина!
– Доброй ночи, Холмс, – ответил я, но детектив уже ушел, и я даже не был уверен, слышал ли он меня.
На следующее утро мы проснулись рано. Мне едва хватило времени быстро проглотить скромный, но вкусный завтрак, который подала миссис Хадсон, как Холмс поторопил меня к выходу. Он сам выпил только кофе, да и то не полную чашку. Миссис Хадсон проворчала что-то по привычке, но Холмс пропустил ее реплику мимо ушей, как поступал уже более тридцати лет.
Поезд довез нас до Лондона без происшествий. Я смотрел на столицу, залитую с востока светом восходящего солнца, и думал о том, сколько раз мы с Холмсом возвращались сюда после поездок, связанных с расследованием того или иного дела. Издали город в неярком свете казался местом вне времени, словно бы он застыл где-то в пограничном состоянии между реальностью и фантазией. Однако иллюзия рассыпалась, словно карточный домик, стоило нам въехать в столицу, где в мечту грубо проникали неблаговидные детали жизни местных обитателей. Я очнулся от своих мечтаний и присоединился к Холмсу, который собирал вещи, поскольку сейчас нам предстояло пересесть на поезд до Оксфорда.
Выехав из Лондона, мы с другом принялись обсуждать недавние путешествия Холмса под личиной Олтемонта. Я не удивился, узнав, что отчасти план базируется на прошлом опыте нашего давнего знакомого Джона Дугласа, известного также под именем Берди Эдвардс, который внедрился в известную криминальную шайку, державшую в страхе всю Пенсильванскую долину[28].
– Когда-нибудь, – пообещал я Холмсу, – через год или чуть позже, когда с Олтемонтом будет покончено, я опубликую рассказ о расследовании убийства в Берлстоуне в восемьдесят восьмом году.
– Как вам будет угодно, – ответил сыщик. – Будет любопытно взглянуть, как вы сумеете сжато описать события на нескольких страницах, ведь одной только истории жизни Джона Дугласа в Америке хватило бы на целую книгу.
