Вэл Макдермид - Репортаж об убийстве
Брови девочки опять взлетели вверх, она наградила журналистку уничижительно-презрительным взглядом.
– Если вам делать больше нечего, то давайте – спрашивайте, – буркнула она.
– Ты сделала заявление полицейским, что в субботу утром мисс Кэллеген отвела тебя во второй музыкальный класс.
– Ну да, верно. Так оно и было.
– А зачем, по-твоему, она тебя туда повела?
– Хотела мне помочь. Я была жутко расстроена, надеюсь, вы это понимаете. Мисс Кэллеген сказала, что мне необходимо где-то побыть одной, чтобы успокоиться. Она сказала: «Пойдем во второй музыкальный класс, там сейчас никого нет. Его приготовили для нашей знаменитой гостьи, так что туда сегодня никто заходить не будет». Глаза Линдсей буравили девочку.
– А ты уверена, что мисс Кэллеген сказала именно это? То есть что класс был подготовлен специально для мисс Смит-Купер?
– Да. – кивнула Сара Картрайт. – Совершенно уверена.
– А вот мисс Кэллеген ничего подобного не помнит, – как бы невзначай заметила Линдсей.
– Мне очень жаль, но она произнесла именно эти слова.
– Ты также сообщила полиции, – продолжала журналистка, – что мисс Кэллеген ходила по классу, открывала шкафы и рассматривала их содержимое. Ты по-прежнему станешь утверждать это, не так ли? Видишь ли, мисс Кэллеген уверяет, что и этого она не делала.
Глаза Сары вспыхнули, и она недовольно ответила:
– Да, я по-прежнему это утверждаю! А почему вы считаете, что я вру? С какой стати? Мисс Кэллеген я зла не желаю, она очень мне нравится.
– Я могла бы назвать несколько причин, которыми можно объяснить твое нежелание говорить полную правду. – Линдсей замолчала, однако Саpa не пожелала принять ее вызов. С сожалением покачав головой, та продолжила: – Что ж, колитак, извини за беспокойство. Надеюсь, мы не слишком долго задержали тебя, прости, что помешали. – С этими словами она повернулась и вышла из комнаты.
Корделия вышла следом. Линдсей просто обуревала ярость. Внезапно ее лицо осветилось улыбкой. Обернувшись к Корделии, она заметила.
– Есть во мне что-то, что заставляет Картрайтов задирать нос. Нет, я никогда не смогла бы ходить в элитную школу, где все такие воспитанные.
В ответ Корделия так расхохоталась, что две школьницы, проходившие мимо них, даже остановились и недоуменными взглядами уставились им в спины.
Расположившись за письменным столом Пэдди, Корделия что-то быстро записывала в блокноте, а Линдсей мерила шагами комнату, куря одну сигарету за другой и поглядывая на безделушки, стоявшие на каминной полке. Потом она подошла к бару и, плеснув в небольшой стаканчик виски, спросила:
– А тебе налить?
– Это зависит от некоторых обстоятельств, – улыбнулась Корделия Браун в ответ. – Мы собираемся пойти поесть? И если да, то когда именно?
– А нам обязательно куда-то идти? Что-то меня сегодня не тянет выпытывать у официантов, что за пойло значится у них в винной карте. Я что подумал. – может, мне поехать и поискать индийскую забегаловку, где дают еду навынос. Баксто. – это, конечно, не многонациональный мегаполис, но должны же здесь быть экспресс-кафешки, где продают что-нибудь, кроме рыбы с жареной картошкой. Или у тебя есть еще какие-то мысли на этот счет?
– Да нет, только я надеялась, что мы найдем какой-нибудь уютный ресторанчик и немного расслабимся там, – отозвалась Корделия.
– Каждый проведенный здесь день я зарабатываю деньги, – покачала головой Линдсей. – И у меня нет желания расслабляться и тратить их. Особенно после того, как я позволила Пэдди задеть мое пресвитерианское сознание.
– Это мои проблемы, Линсдей. У меня деньги есть, и платить буду я.
Тут Линдсей разозлилась не на шутку.
– Ни за что. – вскричала она. – Я слишком мало тебя знаю, чтобы позволить за себя платить. Если тебе так уж хочется себя побаловать, то иди конечно. А я уж как-нибудь, с твоего разрешения обойдусь чем-нибудь более привычным и скромненьким.
Корделия была поражена подобным взрывом.
– Боже мой, – пожаловалась она. – Временами ты становишься такой дьявольски самодовольной! Ну почему, черт возьми, нам просто не отдохнуть, а? И эта твоя пуританская дребедень никому не нужна, поверь мне.
– Что ты подразумеваешь под «пуританской дребеденью»? Я всегда и везде платила за себя сама и пока не собираюсь изменять этой привычке. Моя независимость досталась мне очень непросто, и я не собираюсь расставаться с нею.
Корделия смущенно покачала головой:
– Послушай, я ведь всего лишь хочу угостить тебя обедом и совсем не предлагаю тебе становиться содержанкой. Знаешь ли, позволить кому-то оплатить обед, не такая уж крамола.
Линдсей скривила гримасу:
– В моей профессии, дорогуша, бесплатных обедов не бывает.
– Господи, да ты просто невыносима! Черт с тобой, иди и покупай свою дурацкую еду навынос! И заплатим за нее поровну, чтобы ты успокоилась!
Линдсей выбежала из комнаты, захлопнув дверь. Когда она вернулась с пакетом индийских кушаний, Корделия лежала на диване с бокалом вина в руке и читала воскресную газету. Она демонстративно не обратила на журналистку внимания. Линдсей, уже крепко сожалевшая о своем выпаде, стала распаковывать фольговые коробочки с цыпленком, бараниной и овощами с рисом, приправленными карри.
– Извини, – пробормотала она. – Я вела себя неприлично.
Корделия Браун и не подумала отложить газету.
– Сколько я тебе должна? – холодно спросила она.
– Послушай, я же извинилась. Давай забудем, а? И скорее поедим. А потом обсудим информацию, которую нам удалось нарыть.
Сложив газету, Корделия встала с дивана.
– Хорошо. – спокойно проговорила она. – Это мы забудем. Только не испытывай судьбу, Линдсей. Пойми наконец, что я не пытаюсь с помощью денег проникнуть в твою душу. Будешь вести себя нормально?
Линдсей кивнула и перешла к делу, старая поскорее восстановить их прежнюю близость.
– Итак, вернемся к нашему списку, – сказала она. – Из него можно вычеркнуть Пэдди. И, разумеется, тебя.
Корделия улыбнулась:
– Какое великодушие с твоей стороны! Однако тебе не удалось доказать, что я не совершала убийства. Ты просто полагаешься на свою интуицию. Кстати, то же самое можно сказать и о Пэдди.
– Не совсем. – заметила Линдсей, отрицательно помотав головой. – Это преступление должны были совершить с определенным умыслом. И тот факт, что в деле фигурирует поясок от плаща Пэдди, который висел в Лонгноре, это доказывает. То есть можно не сомневаться, что преступник заранее решил, каким орудием убийства он воспользуется. Это не был спонтанный приступ гнева, вспыхнувший в музыкальной комнате. Далее… Пэдди до обеда вообще не знала, что у нее появится шанс остаться с Лорной наедине. Ко всему прочему у нее не было возможности вернуться в корпус Лонгнор, чтобы принести поясок.
