Виктор Лагздиньш - Ночь на хуторе Межажи. Смерть под зонтом. Тень
Рандер снизу видел их всех в квадрате люка словно в витрине. Улас, несомненно, был взволнован, хотя и старался этого не показывать. Алберт почему–то выглядел разъяренным. Полный Калвейт, казалось, был близок к обмороку.
– Нет, я не могу, – хрипло прошептал он. – Я… мне нехорошо.
Калвейт отошел в сторону. Гирт услышал, как он опустился на табуретку.
В эту минуту на кухне прозвучал мягкий бабистый голосок Зирапа:
– Что тут происходит?
– Юрис разбился, – сухо сообщил Улас.
– Хе! – не то воскликнул, не то захихикал Зирап и произнес с упреком: – Что за глупые шутки!
Его шаги приблизились к люку, и в следующий миг Рандер увидел хлипкого мужичонку в проеме. Глянув вниз, Зирап сжался, секунду–другую как–то растерянно моргал, и Гирт с удивлением отметил, что левый глаз у Зирапа опух, а под ним виднеется свежий синяк.
– Пустите! – внезапно рванулась Расма. До этого она стояла неподвижно, крепко стиснув зубы, и только кончики сжатых пальцев слегка подрагивали. Оттолкнув стоящих рядом, она спустилась вниз.
В погребе она повернулась к Гирту и чуть ли не враждебно спросила:
– Откуда вы можете знать, что он…? Вы ведь в конце концов не…
Протиснувшись мимо Рандера, Расма склонилась над мужем.
Гирт промолчал. Он хорошо понимал, что творится с Расмой. Разумеется, Рандер не был врачом, даже не учился в медицинском институте, как она. Тем не менее, чтобы констатировать смерть, опыта у него, к сожалению, было куда больше, чем у нее.
Он осмотрелся. Погребок занимал примерно четыре квадратных метра. Стоять он мог, только пригнув голову. Люк находился с краю. Вдоль левой боковой стены одна над другой тянулись три покрытые газетами полки. На нижней стояло несколько запечатанных сургучом бутылок – может, вино, а может быть, сок. Среднюю занимали баночки с маринованными огурцами, там же были разложены яблоки. На верхней полке длинной вереницей выстроились банки с маринованными сливами, в этом строю зияло пустое место, – одна банка, разбитая, лежала на полу.
Рандер осмотрел стремянку. Средняя ступенька была сломана пополам. Мужчины наверху, по–видимому, не ошибались в своих рассуждениях: когда под сильно выпившим Юрисом сломалась ступенька, он потерял равновесие и, пытаясь за что–нибудь ухватиться, задел левой рукой банку, которая потом упала ему на затылок. Взгляд Рандера от полки скользнул вниз к Юрису, еще раз вернулся к стремянке… и тут ему что–то показалось странным! Его глаза несколько раз проследили за треугольником: Юрис – лестница – полка, затем он быстро коснулся плеча Расмы и попросил:
– Вы только его не трогайте, пожалуйста.
Расма выпрямилась, повернулась к Рандеру, на бледном лице мелькнуло удивление. Потом она опустила глаза и глухо сказала:
– Какое это теперь имеет значение?! Вы были правы. Простите.
Голос Расмы дрогнул, она прикусила губу, прошла мимо Гирта и медленно, словно ощупью, стала выбираться из погреба. Стоявшие наверху расступились. В зале наконец перестала крутиться пластинка, и Гнетущую тишину дома нарушали лишь судорожные всхлипывания Ирены.
Рандер снова повернулся к пострадавшему. С каждым мгновением с нем росло убеждение, что туда, где лежал Инсберг, он сам упасть не мог. Во–первых, сломанная ступенька находилась слишком низко, чтобы тело упало так далеко от лестницы. Во–вторых, если допустить, что Юрис действительно свалился именно на это место, то, падая, он никак не мог бы задеть ту банку, которой не хватало на полке. И в–третьих, если внимательно приглядеться к положению трупа, могло показаться, что его, взяв под мышки, подтащили вперед…
Гирт вылез из погреба, приподнял крышку люка и осмотрел ее. К крайней доске заподлицо была приделана небольшая задвижка, которой закреплялась над люком опущенная крышка. Рандер повернулся к Уласу:
– Скажите, когда вы недавно подошли к люку, эта железка была задвинута или нет?
Улас растерялся.
– Железка? Да вот… Не знаю… Ей–богу, не помню!
– Постарайтесь вспомнить! Подумайте!
– Мне кажется… Точно не знаю, но кажется, не задвинута. – Неожиданно его осенило. – Ну, конечно! Как же могло быть иначе! Это же абсурд! Вам так не кажется?
Рандер не ответил, еще раз оглядел люк. Затем обратился к Расме:
– Когда вы спускаетесь в погреб, то оставляете крышку открытой или опускаете ее над собой?
Расма, подумав, пожала плечами:
– Когда как.
– Но если спускаетесь ненадолго, скажем, чтобы взять что–нибудь.
– Тогда, естественно, оставляю открытой.
– А Юрис? Как он обычно поступал?
Расма проглотила комок в горле и проговорила с трудом:
– Он… Думаю, что так же.
Рандер кивнул, а потом спросил:
– Крышка люка может сама захлопнуться?
– Как так сама? – не поняла Расма. – Крышка же лежит на полу – перевернута!
– Всегда? Я имею в виду, – вы не пробовали закрепить ее полуоткрытой? Подпереть чем–нибудь?
– Нет, – Расма решительно покачала головой, – никогда. – Тут она вздрогнула и широко открытыми глазами уставилась на Гирта. Он увидел, как ее взгляд наполняется ужасом.
– Подождите, подождите! – быстро заговорил Улас. – Что вы всем этим хотите сказать? Тогда выходит, что…
Он осекся, посмотрел на люк, окинул всех взглядом и непроизвольно облизнул губы.
– Верно, – кивнул Рандер. – Это не несчастный случай. Актриса сделала глубокий вдох и подалась вперед.
– Вы думаете, что Юрис… что его…?
– Я думаю, что Юрис не разбился, как тут говорили. Я почти убежден, что он убит.
Глава вторая
Сказав это, Рандер по очереди оглядел всех присутствующих.
Ирена вскрикнула. Гирт уже с раздражением ждал, что у нее начнется очередной приступ истерики, но, к счастью, его опасения на сей раз не оправдались. Ирена устала от всхлипываний и криков. Видимо, лимит был израсходован, по крайней мере на время. Она только судорожно вцепилась в актрису и бросила испуганный взгляд на окно, за которым в непроглядной ночной темноте низвергался ливень.
Проследив за взглядом Ирены, Улас тоже покосился в сторону окна, но тотчас спохватился и принял мужественный вид. Актриса окинула мужа странным взором, потом отвернулась, обняла Ирену и, подбадривая, легонько похлопала ее ладонью по плечу.
Калвейт после слов Рандера встал с табуретки, а у Вилиса Зирапа, наоборот, неожиданно возникло неодолимое желание сесть – он пошатнулся и, открыв рот, стал пялиться на Гирта. Когда Зирап вошел в кухню, у Гирта сложилось впечатление, что он охмелел больше всех, но сейчас, несмотря на глупое выражение лица, этот хлюпик выглядел совершенно трезвым. Вообще Рандер отметил, что гости вдруг разом протрезвели.
