Джон Карр - Черный баронет
– Слава Богу, наконец-то вы пришли, мистер Холмс, – закричал он. – Сэр Реджиналд говорил правду! Я ему не верил, но он и в самом деле невиновен! Бассетт откопал тут парочку фермеров, которые встретили сэра по пути с рыбалки, около половины одиннадцатого вчера утром. Но почему же он не сказал сразу, что видел их?!
Странный свет вспыхнул в глазах Холмса, когда он посмотрел на Грегсона.
– Есть же такие люди… – пробормотал мой друг.
– Вы все время это знали?
– Я не знал, что есть свидетели. Но я надеялся, что вы их найдете, поскольку сам уже убедился в невиновности сэра Лавингтона.
– Но нам приходится вернуться к тому, с чего мы начали!
– Едва ли. А вы не подумывали о том, Грегсон, чтобы воссоздать картину преступления – по французской методе?
– Что вы имеете в виду?
Холмс направился к дальнему концу стола, на котором все еще сохранялись следы недавней трагедии.
– Давайте предположим, что я – полковник Дэлси, высокий человек, стоящий вот здесь. Я готов выпить с кем-то, кто намеревается убить меня. Я поднимаю чашу, вот так, обеими руками, и подношу ее ко рту. Ну-с! Грегсон, вы попробуйте изобразить убийцу. Попытайтесь ударить меня в горло.
– Какого черта вы задумали?..
– Возьмите в руку воображаемый кинжал. Вот так! Не смущайтесь, бейте прямо по горлу!
Грегсон, как загипнотизированный, шагнул к Холмсу, подняв руку, – и вдруг остановился.
– Но это невозможно сделать, мистер Холмс! Ну, не таким способом, во всяком случае!
– Почему?
– Да ведь полковника ударили в горло снизу вверх… Но этого никто не смог бы сделать, стол слишком широк! Это просто невозможно!
Мой друг, стоявший с откинутой назад головой и с поднесенной почти к самым губам чашей в руках, опустил винный сосуд и обратился к Грегсону.
– Хорошо, – сказал он. – А теперь, инспектор, вы попытайтесь изобразить полковника Дэлси. Я буду убийцей. Займите мое место и поднимите «Удачу Лавингтонов».
– Хорошо. А что дальше?
– Делайте все так же, как делал я. Но не подносите чашу вплотную ко рту! Так, Грегсон, так, хорошо… Будьте внимательны, слушайте: не подносите ее слишком близко!..
Чаша наклонилась – и вдруг в нижней ее части что-то сверкнуло…
– Да нет же! – закричал внезапно Холмс – Ни дюйма дальше, если вам дорога жизнь!
Холмс еще не закончил говорить, когда мы услышали щелчок и звук скользящего металла. Узкое, острое лезвие мгновенно выскочило из нижней части чаши, подобно змее, бросающейся на жертву. Грегсон, разразившись проклятиями, отскочил назад, а выпавшая из его рук чаша с грохотом и звоном покатилась по полу.
– Боже мой! – воскликнул я.
– Боже мой! – эхом откликнулся чей-то голос. Позади нас стоял сэр Реджиналд Лавингтон; его темное лицо залила смертельная бледность, и он вскинул руку, словно защищаясь от удара. Затем, застонав, сэр Реджиналд закрыл лицо ладонями. В охваченной ужасом тишине мы с Холмсом молча обменялись взглядами.
– Если бы вы меня не остановили вовремя, этот клинок вонзился бы точнехонько мне в горло! – дрожащим голосом произнес Грегсон.
– Да, наши предки умели расправляться со своими врагами, – заметил Холмс, поднимая чашу и внимательно рассматривая ее. – Если в доме имеется такая игрушка, гостям лучше не пытаться выпить в отсутствие хозяев – это может оказаться смертельно опасным.
– Так это был лишь ужасный несчастный случай! – воскликнул я. – Дэлси оказался невинной жертвой ловушки, устроенной четыре века назад!
– Обратите внимание, здесь встроен весьма искусный механизм, именно это я и заподозрил вчера днем…
– Мистер Холмс, – взорвался баронет, – я никогда в жизни ни у кого не просил одолжений!..
– Возможно, вы не станете возражать, сэр Реджиналд, если я попытаюсь кое-что объяснить, – перебил его Холмс, и его длинные, тонкие пальцы осторожно ощупали чеканную поверхность чаши. – Лезвие не может выскочить, пока чаша не поднесена к самым губам, когда человек уже достаточно сильно нажимает пальцами на рукоятки. А затем эти рукоятки срабатывают как спусковой механизм, и старый кинжал вылетает наружу. Вот здесь вы можете нащупать тонкую щель, она хорошо скрыта драгоценными камнями и умно замаскирована чеканкой.
Грегсон взглянул на древнюю чашу, и на лице инспектора отразилось благоговение.
– Так, значит, – мрачно произнес он, – человек, пьющий из «Удачи Лавингтонов», – заведомый покойник?
– Ни в коем случае. Позвольте обратить ваше внимание на маленькие серебряные фигурки сов на рукоятках. Если вы присмотритесь к ним как следует, то увидите, что правая сова вращается на стерженьке. Я уверен, она должна действовать так же, как предохранитель на винтовке. К несчастью, этот древний механизм утратил надежность за прошедшие века.
Грегсон присвистнул.
– Точно, это был несчастный случай! – заявил он. – Ваше упоминание об ошибке, сэр Реджиналд, оказалось верным. Я так и подозревал все это время. Но… минуточку! А почему же мы не увидели лезвия, когда впервые осматривали чашу?
– Позвольте высказать предположение, Грегсон, – сказал Холмс. – Похоже, здесь имеется некий возвратный механизм.
– Но позвольте, Холмс! – воскликнул я. – Ведь ничего подобного…
– Да, Уотсон, вы правы – в том описании чаши, которое я прочел вам, ничего подобного не упоминалось, хотя я сильно надеялся на это. Но сам по себе документ невероятно интересен!
– Ладно-ладно, мистер Холмс, насчет исторических деталей поговорим как-нибудь в другой раз, – заявил Грегсон, поворачиваясь к баронету. – Ну, сэр Реджиналд, будем считать, что дело закрыто и что вам повезло – рядом оказались люди достаточно проницательные… Но обладание такой опасной вещицей вполне могло стать причиной судебной ошибки! Вы должны либо исправить механизм, либо избавиться от чаши, ну, например, передать ее на хранение в Скотленд-Ярд.
Сэр Реджиналд закусил губу, словно желая подавить переполнявшие его чувства, и ошеломленно переводил взгляд с Грегсона на Холмса и обратно.
– Вы совершенно правы, – произнес он наконец. – Но «Удача Лавингтонов» принадлежала нашей семье четыре с лишним столетия. И если уж ей суждено выйти за порог этого дома, она попадет лишь в руки мистера Шерлока Холмса.
Взгляды Холмса и баронета встретились.
– Я приму этот дар как память об очень храбром человеке, – серьезно сказал мой друг.
Когда мы с Холмсом, сквозь тьму и ветер, добрались до вершины холма, у подножия которого лежал старый замок, мы остановились и обернулись. Освещенные окна древнего жилища тускло отражались во рву…
– Я чувствую, Холмс, – с некоторым раздражением сказал я, – что вы просто обязаны объяснить мне кое-что. Когда я попытался указать на вашу ошибку в этом деле, вы слишком ясно дали мне понять, что не желаете, чтобы я говорил.
