Лео Брюс - Дело для трех детективов
Терстон всё ещё слепо давил на дверь всем своим весом, поэтому именно я схватил стоявший на площадке тяжёлый деревянный стул и пробил им верхнюю филёнку. Через рваный проём я мельком увидел комнату и внутри нечто ужасное, но всё же потрясшее меня не столь сильно, сколько недавние крики. Полагаю, что именно они заставили меня ожидать чего-то подобного. Этим «ужасным» было слабо освещённое лицо Мэри Терстон на подушке — скорее красной, чем белой. И я тотчас понял, что наша хозяйка убита.
Однако прежде, чем мы смогли бы войти, необходимо было разбить нижнюю филёнку, поскольку дверь была высокой и, как сказал Уильямс, заперта сверху и снизу. Дотянувшись через проломы, я отодвинул засовы. И, чтобы впоследствии не возникло никаких сомнений, позвольте сразу же чётко заявить, что каждый был задвинут вполне надёжно. Так, чтобы отодвинуть нижний, мне пришлось потратить несколько секунд.
Когда я это сделал и как раз вставал, чтобы повернуть ручку, Терстон протиснулся мимо меня в комнату. И тут я обнаружил, что к нам присоединились ещё двое. Всё моё внимание было сконцентрировано на комнате перед нами, поэтому я самым краешком сознания почувствовал, что Стрикленд стоит около нас, а Феллоус — на лестнице, которая вела от двери Мэри Терстон на третий этаж. В какой именно момент они появились, я не знал и не знаю. Но я уверен, что ни одного из них не было там, когда мы добрались до лестничной площадки, и что никто из них не появился в то время, когда я отошёл, чтобы взять стул. Другими словами, ни Стрикленда, ни Феллоуса не было на месте происшествия в первые минуты после криков, хотя оба появились вскоре после этого.
И теперь мы неотрывно глядели в дверной проём. Мы вчетвером, как почетный караул, застыли перед комнатой, наблюдая и следя за движениями Терстона.
Спальня освещалась только настольной лампой, но этого было достаточно, чтобы видеть все внутри. На дальней стороне кровати лежала Мэри Терстон, полностью одетая. Но приковывала наши испуганные взоры подушка, на которой лежала её голова, подушка и горло женщины. Потому что подушка, как я уже видел, была сплошь покрыта жуткими алыми пятнами, а поперёк горла — толстого белого горла Мэри — шёл ещё более жуткий шрам. Но вновь повторяю, я не хочу излишне мучить читателя. Достаточно заметить, что, когда Терстон, задыхаясь, сказал, что она мертва, мы не вскрикнули и не сорвались с места, поскольку уже знали, какими должны быть его слова.
Сэм Уильямс сохранил хладнокровие.
— Не двигайтесь, — сказал он нам, стоявшим в дверном проёме. — Он должен быть здесь. — Уильямс подошёл к выключателю и нажал на него. Однако результат оказался нулевым, и я почувствовал некоторое облегчение. Яркий свет, заливающий эту сцену, был бы слишком беспощаден.
Но, думаю, именно этот бесполезный щелчок электрического выключателя переключил моё внимание от осознания смерти Мэри Терстон к необходимости обнаружения её убийцы. В те мучительные секунды, когда мы неотрывно глядели на то, что лежало на кровати, я думал, как это ужасно и как трагично — так, как если бы это был несчастный случай. Но когда Уильямс нажал на выключатель, но комната не осветилась, что-то пробудило меня, чтобы я осознал — это... этот ужас был делом человеческих рук, и этот человек должен быть найден.
Однако прошло не более двух-трёх минут после первого крика. Убийца никак не мог убежать.
— Оставайтесь в дверях, Таунсенд, — повторил Уильямс, и начал обыскивать комнату.
Я стоял, наблюдая за ним, а позади меня находились Стрикленд и Феллоус. Уильямс пересёк комнату, подошёл к окну, выглянул из него, посмотрел вверх и вниз, а затем подошёл к большому шкафу, встроенному в стену около камина, и быстро его обыскал. Я заметил, что он осмотрел его вверх до самой верхней части и вниз до последнего углубления. Затем Уильямс подошёл к камину и бегло осмотрел и его. Он заглянул под кровать и между матрацами, затем открыл платяной шкаф.
— Ещё раз окно, — внезапно закричал я. Хотя в комнате было два окна, открывали только одно из них, к которому и устремился вновь Уильямс. Правда, я уже видел, как он выглядывал из него, но какой-то инстинкт заставил меня попросить проделать это ещё раз.
— Невозможно, — сказал адвокат. — Высота двадцать футов. И, — он выглянул вновь, — десять футов до верхнего окна.
Уильямс продолжал поиск, как будто забыв о Терстоне. Тот стоял возле кровати, издавая очень тихие звуки, похожие на сдавленные рыдания, и не шевелился. Наконец Уильямс закончил первые исследования.
— Возможно, в этой комнате имеется какое-нибудь укромное место, — сказал он, — какое-нибудь сделанное специально.
Это казалось достаточно правдоподобным. Я очень хотел бы указать места, оставленные Уильямсом без внимания — если бы он дал мне такую возможность. Полагаю, что охотничий инстинкт в нас всё ещё силён: хотя я ни на шаг не отходил от двери, мои глаза и ум были заняты поиском. Но в самой комнате исследовать больше было нечего.
— Феллоус, помогите мне передвинуть этот ковёр, — внезапно сказал Уильямс. — Давайте исключим любую случайность.
Они сдвинули ковёр и исследовали половицы. Они просмотрели каждый фут пространства у стен. Они вновь исследовали шкаф, его дно и верхнюю часть. В комнате была только одна кровать — она была лёгкой и довольно высоко поднималась над полом. Они тщательно исследовали половицы под ней. Затем снова принялись за камин, чтобы проверить, нельзя ли через него ускользнуть. Они сдвинули мебель и осмотрели места позади неё.
Уильямс побледнел и стиснул зубы, как бы сдерживая эмоции.
— Это невероятно, — сказал он мне, а затем добавил тише, — это неестественно.
И я был склонен с ним согласиться.
К этому времени или в это время к нам присоединился Столл. И Норрис, и Феллоус сказали впоследствии, что он прибыл прежде, чем Уильямс в первый раз поднял окно, но я не заметил его появления. Столл, между прочим, был единственным из нас, кто уже надел пижаму. На нём был безобразый шерстяной халат, и дворецкий, казалось, дрожал, хотя вечер нельзя было назвать холодным.
В этот момент Уильямс, чей ум адвоката был лучше приспособлен к ситуации, сказал:
— Мы должны вызвать доктора. И полицию. Нет никакого смысла находиться здесь. Лучше обыскать территорию. Я позвоню.
Затем к нам присоединился Терстон.
— Вы позвоните, Сэм? — спросил он. Его голос был тихим и усталым. — Доктору. И всем...
— Как раз собираюсь, — сказал Уильямс и похлопал его по руке.
А затем — вы будете потрясены — но первое, что мы сделали — это хорошенько хлебнули виски. Уильямс наполнил один бокал для доктора Терстона, который просто упал на стул в гостиной, и дал по одному Феллоусу и Столлу. Зубы Алека Норриса стучали по кромке бокала, когда он пил. Стрикленд пока ещё ничего не сказал, но пил жадно.
