Сирил Хейр - Смерть не азартный охотник
— Полагаю, вас не переубедишь, — обратился Лэтимер к Мэтесону. — Вы достаточно крепки, но не забывайте — повадился кувшин по воду ходить... Если бы вы, миссис Мэтесон, смогли бы уговорить мужа принять тонизирующее...
Он взял со стола лист бумаги и выписал рецепт, потом, немного подумав, написал еще один и протянул ей оба листа:
— Аптекарь в Парве может вам это приготовить. Такой курс лечения наверняка пойдет на пользу.
Юфимия взяла рецепты, ограничившись кивком.
— Думаю, тебе лучше пойти спать, Роберт, — сказала она мужу. — Уже очень поздно.
Мэтесон покорно встал, и в этот момент в комнату вернулся Ригли-Белл.
— Ну? — спросил он. — Возьмете завтра выходной?
— Конечно нет. Я буду рыбачить, как обычно.
— Ну, возможно, вы правы. На втором участке почти наверняка не останешься без улова, а после неудачного сегодняшнего дня это поможет вам лучше любого лекарства.
— Право, Ригглс, вы меня удивляете! — воскликнула миссис Мэтесон.
И в самом деле, его голос лишился обычных льстивых интонаций.
— Я уже объяснил, — огрызнулся Мэтесон, которому раздражение сразу же придало сил, — что этим вечером не рыбачил.
— Ну, рыба на первом участке весьма непослушная, верно?
— Что вы имеете в виду?
— О, ничего.
— Роберт, ты устал. Ступай в постель.
— Не вмешивайся, Юфимия. Вы полагаете, что я не смогу поймать рыбу на первом участке?
— Ну, я, во всяком случае, не смог во время последней попытки.
— А теперь послушайте меня. При обычных условиях я могу поймать рыбу на любом участке этой реки когда пожелаю.
Ригли-Белл пожал плечами.
— Вы мне не верите?
— Готов держать пари на пять фунтов, что вы не поймаете и пары рыбешек на том участке, где были сегодня.
— Пары? Я поймаю целых четыре!
— Согласны на пари? — Ригли-Белл торжествующе усмехнулся, словно деньги уже были у него в кармане.
— Конечно согласен. Завтра я добуду вам четыре рыбы!
— На первом участке?
— На первом.
— А как же правила? — спросил Смитерс.
— К черту правила! Пошли, Юфимия! — И Мэтесон отправился спать.
— Любопытно, чего это наш старый червяк так взбеленился? — саркастически осведомился Смитерс.
Некоторое время Ригли-Белл молча смотрел в пол, сдвинув безобразные брови.
— Возможно, это глупо, — пробормотал он наконец, — но иногда чувствуешь... — Ригли-Белл оборвал фразу, поднял взгляд и заговорил другим тоном: — Между прочим, Смитерс, вы, случайно, не знаете, когда завтра приедет молодой Рендел?
— Мэтесон говорил, что около полудня. А что?
— Ничего. Просто, мне кажется, кто-то должен сообщить Ренделу об изменении графика.
— Я это сделаю, — сказал адвокат. Сев за стол, он написал записку аккуратным почерком и прикрепил ее к доске объявлений. — Рендел, безусловно, посмотрит на доску, когда придет. Я только изложил факты. Дискредитирующие объяснения предоставляю вам.
— Я иду спать, — заявил Ригли-Белл. — Спокойной ночи.
Он распахнул дверь, обнаружив на пороге Юфимию.
Момент получился весьма неловкий. Ригли-Белл начал бормотать извинения. Прежде чем он успел произнести три слова, Юфимия отвесила ему звонкую пощечину, после чего с блестящими глазами и раскрасневшимися щеками шагнула в комнату.
— Я оставила на диване сумочку, — сказала она. — Пожалуйста, передайте ее мне, доктор Лэтимер.
Взяв сумочку из протянутой руки доктора, Юфимия вышла из комнаты следом за злополучным Ригли-Беллом.
— Хм! — произнес Лэтимер, когда дверь за ней закрылась. — Недурной образчик женской психологии. Рад, что их психология куда менее сложна. Это напоминает мне, что пора посетить незамужнюю мать. Спасибо за выпивку, Смитерс. Вечер получился отменный.
После его ухода адвокат некоторое время задумчиво попыхивал трубкой. Наконец он поднялся, покачал головой, вытряхнул пепел из чашечки и вышел из комнаты.
«Герб Полуорти» погрузился в тишину ароматной летней ночи.
Глава 4
ДЖИММИ РЕНДЕЛ
Руки Джимми Рендела слегка дрожали, когда он брал свою удочку во дворе гостиницы. Он был возбужден и одновременно стыдился своего возбуждения. В зрелом возрасте (ему было двадцать два года и выглядел он соответственно) казалось нелепым пребывать в подобном состоянии всего лишь из-за перспективы рыбалки на уик-энд. Ему следовало относиться к этому как к обычному повседневному занятию, не более возбуждающему, чем игра в теннис. Если бы он научился сдерживать нервную радость, появляющуюся от одного прикосновения к удочке, то стал бы таким же умелым рыболовом, как эти анемичные старики. Но он не мог справиться с этим чувством так же, как не мог изгнать из своего голоса нелепую дрожь, пытаясь сказать Мэриан Пэкер... Проклятие! Джимми покраснел, покуда его пальцы неуклюже проталкивали кончик лесы сквозь кольца. Он ведь не собирался даже думать о Мэриан! Протянув двадцать ярдов лесы (по крайней мере, вдвое больше, чем ему когда-либо удавалось забросить), Джимми тщательно смазал ее. Он убеждал себя, что ему повезло с сегодняшней рыбалкой на первом участке, хотя все считали его худшим из четырех. Чтобы добраться до любого другого участка, нужно было проходить через территорию Мэнора, а это чревато встречей с Мэриан на берегу. Джимми начал сматывать лесу — его сердце колотилось при воспоминании о предыдущих встречах.
Ну, теперь все кончено. Она ясно дала ему это понять, и он вынужден был согласиться. Джимми говорил себе, что это благородное самоотречение, забывая, что у него просто не оставалось выбора. Конечно, теперь из его жизни ушло самое важное и ему предстоит влачить жалкое существование. Как там сказано у знаменитого поэта Суинберна?
Пойду путем, который мне оставлен,
Отринув то, что незачем хранить.
Что делает весь мир, я делать стану,
И то, что говорит он, говорить.
Джимми шагал по аллее меланхолической походкой, но что-то твердило ему, что он в действительности не разделяет эмоций героя стихотворения. Впрочем, разделять их на берегу Диддера в июне, при южном ветре, было практически невозможно. Отбросив воспоминания о потерянных уик-эндах и пропавших наживках, он твердо решил поймать на сей раз полную корзину рыбы. Нужно только помнить, что, когда крупная добыча попадется на крючок, не следует слишком резко дергать удочку.
Неподалеку от конца аллеи Джимми перелез через изгородь слева и быстро направился к столбу на берегу, отмечавшему границу первого участка. Остановившись у края воды, чтобы перевести дыхание, он огляделся вокруг и увидел один из самых прекрасных пейзажей, какие только способна предложить Англия. Многие перья пытались и будут пытаться описать чары, из поколения в поколение привлекавшие сердца к долине Диддера. Джимми, подобно большинству людей, близких ему по складу характера, терял дар речи, сталкиваясь с красотой, но он полностью ощущал снизошедшие на него покой и удовлетворение. После суматошного утра — спешки на поезд, поездки в переполненном и прокуренном вагоне третьего класса, тряски в такси, которое везло его со станции, быстрого переодевания из городской одежды в залатанный, но удобный твидовый костюм, возни с удочкой, сетью и наживками — Джимми чувствовал, что оказался в ином мире, где все движется спокойно и неторопливо, в одном ритме с не-прекращающимся течением реки.
