Жюль Мари - Выстрел (сборник)
Все уже было готово, мы сидели втроем в столовой и смотрели в окошко, когда я вдруг заметила, что к дому подъезжает не карета, посланная мной, а простой наемный экипаж. Человек, сидевший рядом с кучером на козлах, по всей вероятности, француз, соскочил на землю прежде, чем экипаж подъехал к подъезду, и отворил дверь. Я едва успела крикнуть Жоржиане и ее брату, чтобы они бежали в прихожую, как вдруг увидела и самого лорда Чарнворта. Он был тепло закутан, держался левой рукой за плечо слуги и без заметных затруднений поднимался по ступенькам. Клофам широко отворил перед ним двери и низко поклонился, в то время как сироты подошли познакомиться с дядей. Он немного постоял, сказал два-три приветственных слова, снял с плеча слуги левую руку, быстро пожал руки родственникам и поспешил за ними во внутренние покои, прося тотчас провести его в отведенные ему комнаты.
Я выступила вперед, силясь улыбаться как можно приятнее; лорд Чарнворт кивнул мне, пробормотал что-то, чего я не поняла, и буквально ринулся наверх, в свои апартаменты. Нечего удивляться, что во время описанной сцены я испытала некоторое разочарование. Двое суток лорд Чарнворт оставался у себя, не показываясь никому. Еду ему посылали наверх с его же лакеем. И только к вечеру третьего дня слуга пришел ко мне с докладом, что его светлость изволил отдохнуть с дороги и был бы рад, если бы я из уважения к его инвалидности посетила его, извинив его за то, что не он первым наносит мне визит.
Конечно, я согласилась. Вежливая форма, в которой ко мне обратились, убедила меня, что лорд Чарнворт не такой уж грубый человек, каким показался мне сначала, а оказанный им прием окончательно рассеял мои сомнения. При моем появлении он встал, протянул мне здоровую руку и извинился, что потревожил меня. Его манеры выдавали в нем человека, который некогда был настоящим джентльменом, но позднее из-за общества, где ему пришлось вращаться, привык к некоторым шероховатостям. У него было лицо чужеземца, но это впечатление, впрочем, сглаживала длинная черная борода. Похоже, что лорд Чарнворт и сам сознавал свои недостатки.
— Я хотел сказать вам, мисс Стейси, что в данный момент я не чувствую себя способным появляться в цивилизованном обществе, — начал он. — Долгое время я жил вне его, и того, что сформировалось за двадцать лет жизни среди дикарей, быстро не исправишь. Вот почему я и решил обратиться к услугам такой почтенной дамы, как вы. Вы легко поймете, чего свет будет требовать от моего дома, и я буду вам очень обязан, если вы примете на себя труд управлять моим хозяйством так, как если бы главной здесь были вы, а не я. Я вмешиваться не стану.
— Мне очень приятно быть вам полезной, милорд, — ответила я с поклоном. — Я не думаю, что свет отнесется неблагосклонно к вашему желанию какое-то время оставаться в тени, поскольку у вас еще не закончился траур по покойному лорду, а там будет видно.
Он слегка замялся и нахмурил брови.
— Я и мой покойный брат не очень-то дружили, — сказал он. — Тем не менее пусть будет так, пусть этот траур хотя бы на первых порах послужит мне оправданием в глазах света.
— Никто не станет обижаться на вас, если вы и в первые месяцы после траура не будете проводить приемы. Но для этого нужно уехать в одно из ваших имений…
Он энергично замотал головой:
— Нет, ни за что на свете! Не скрою от вас, с моим старым домом у меня связаны самые неприятные воспоминания. Я предпочитаю оставаться здесь, по крайней мере пока.
Затем лорд Чарнворт задал мне несколько вопросов о прислуге, и я с деликатностью ответила ему, что все это люди новые, которым не известно ничего о прошлом семьи, за что и была награждена благодарным взглядом.
— А теперь расскажите мне о племяннице и племяннике, — продолжал он, как только вопрос о прислуге был исчерпан. — Я хотел бы сделать для них все, что в моей власти. Я считаю их своими родными детьми.
— Это очень мило и благородно с вашей стороны, лорд Чарнворт, — ответила я.
— Нет-нет, — прервал он меня, — я не ради похвал это говорю. Я хочу только, чтобы вы поняли, каких взглядов я придерживаюсь. Что за девушка эта Жоржиана?
Поскольку разговор коснулся столь конфиденциальной темы, то я сочла своей обязанностью избежать всего, что могло бы посеять недоразумения между дядей и Жоржианой, но в то же время и не скрыла правды относительно эксцентричности своей подопечной.
— А что мой племянник?
Мальчика я расхвалила как могла.
— Почему он не ходит в школу?
Я ответила, что покойный лорд отдал его в одно из аристократических учебных заведений, но, оставшись недовольным тем, как велось преподавание, забрал его назад и нанял воспитателя — господина Карслека Перауна.
— Полагаю, что господин Пераун — хороший человек? — спросил лорд.
Я решила снять с себя всякую ответственность за воспитателя. Я уже и без того пожертвовала своим долгом, выгородив Жоржиану, но к господину Перауну я не чувствовала ровно никакого уважения.
— Едва ли я сумею ответить на этот вопрос, — ответила я с холодностью, которой нельзя было не заметить. — Я редко встречаюсь с ним, только за обеденным столом. Кажется, он очень образован, и Морис, по-видимому, к нему привязан. Но, кроме этого, я ничего не могу сказать.
Лорд Чарнворт слабо улыбнулся. Возможно, он решил, что между мной и господином Перауном существовали какие-то противоречия, но мне было все равно, я исполнила свой долг.
Первые месяцы лорд Чарнворт вел уединенный образ жизни, но затем стал время от времени вылезать из своей норы и наконец занял в доме подобающее ему место хозяина. Постепенно день за днем менялось и его отношение к племяннице и племяннику. Сперва он держался настороже и сторонился их, особенно Жоржианы. Казалось даже, что он немного побаивался ее. Возможно, он сознавал разницу между тем обществом, в котором ему пришлось жить в Китае, и тем, в котором вращалась она, или же, быть может, ошибочно предполагал, что ей известно что-то из его прошлого. Он относился к ней с уважением и добротой, но родственной близости между ними не замечалось. Но постепенно все переменилось к лучшему. Манеры лорда Чарнворта стали безупречными, и в домашнем кругу он начал чувствовать себя свободнее. Он даже стал выходить из дома в сопровождении кого-нибудь из членов своей семьи. Иногда он брал ложу в театре и сопровождал туда меня и Жоржиану. Бывали и такие случаи, когда он один сопровождал племянницу на цветочную выставку или на концерт. И если бы я не знала, что они связаны между собой узами родства, я могла бы предположить, что лорд Чарнворт увлекся Жоржианой как женщиной.
