Эрл Гарднер - Дело о дневнике загорающей
– Я принимаю вызов! – проревел Гамильтон Бергер. – Пригласите свидетеля Марвина Кинни.
Марвин Кинни вошел в зал, был приведен к присяге, назвал суду свой возраст, место жительства, сказал, что работает судебным исполнителем, и приготовился отвечать на вопросы Гамильтона Бергера.
– В среду вечером, десятого числа текущего месяца, вы должны были вручить кое-какие документы некоему Джордану Л. Балларду. Это верно?
– Да, сэр. Я получил такие документы.
– В какое время вы их получили?
– Приблизительно в девять часов вечера. Между девятью и десятью.
– И какие вам в это время были даны указания?
– Простите, – заявил Мейсон, – но я не думаю, что в этом деле следует делать какие-либо заявления в отсутствие моей подзащитной. Особенно если они ее непосредственно касаются.
– Но это имеет отношение к элементу времени, – нетерпеливо перебил его Гамильтон Бергер. – Он должен сам для себя установить в уме время.
– В таком случае я проведу, если посчитаю нужным, перекрестный допрос. Если окружной прокурор собирается использовать дело против Арлен Дюваль в качестве предлога для того, чтобы предъявить мне обвинение в лжесвидетельстве, то мне бы хотелось, чтобы он строго придерживался порядка получения улик и свидетельских показаний. То, что сейчас происходит, недопустимо, и он это знает.
– Но я всего лишь хотел получить как можно более четкую картину событий, – извиняющимся тоном сказал Гамильтон Бергер, обращаясь к судье.
– То, что сделанные здесь заявления непосредственно касаются подзащитной, не совсем так, однако я поддерживаю возражение господина Мейсона, – резко ответил тот, – защита в данном случае абсолютно права. При сложившихся обстоятельствах должен строго соблюдаться установленный порядок получения улик и свидетельских показаний.
– К тому же, ваша честь, это безответственно – заявлять, будто я стремлюсь использовать дело против Арлен Дюваль с корыстной целью доказать факт лжесвидетельства Перри Мейсона. – Голос Гамильтона Бергера задрожал от негодования. – Это вымысел!
– Нет, не вымысел, – парировал Мейсон. – Вы упомянули, что ожидаете получения доказательств? Отлично. Так знайте же, что я тоже хочу кое-что доказать. То, в частности, что сказанное мною – реальный факт.
– Уж не называете ли вы реальным фактом ваше желание представить все дело как предлог, которого я ищу, чтобы привлечь вас за лжесвидетельство? Абсурд! Нонсенс!
– Именно это я и собираюсь доказать, господин прокурор. Иначе бы зачем вам нужно было лично встречаться с подзащитной и говорить ей, что вы сможете представить убийство как непредумышленное, если она подтвердит некоторые факты, используя которые вам будет легко обвинить меня в лжесвидетельстве?
– Единственное, чего я хотел добиться от нее, это правды, – огрызнулся Гамильтон Бергер.
– Неужели? Но зачем предлагать взятку? Зачем предлагать ей свести убийство к непредумышленному?
– Потому что… нет, вам не доказать. Я не делал ей такого предложения…
– Вы это категорически отрицаете? – спросил Мейсон.
Судья протестующе постучал молотком.
– Внимание! Я не останавливал начавшуюся здесь дискуссию между сторонами, так как, ввиду серьезности выдвигаемых против Перри Мейсона обвинений, я позволил ему ответить окружному прокурору и изложить свое видение дела. Это было сделано, и, я думаю, об этом пока достаточно. Впредь же я попрошу стороны воздерживаться от личных выпадов. – Судья Коуди посмотрел сначала на одного, затем на другого законника. – И я говорю это очень серьезно. Никаких личных выпадов, ясно? Стороны адресуют свои замечания суду, и мы проведем слушание в точном соответствии с порядком получения доказательств. Хочу напомнить вам, господин окружной прокурор, что одно возражение защиты я уже поддержал. Продолжайте опрос свидетеля, он ждет.
– Благодарю, ваша честь. – Гамильтон Бергер задал Марвину Кинни следующий вопрос: – Куда вы направились, получив документ для Джордана Л. Балларда?
– Я поехал на угол Десятой улицы и Флоссман-стрит. Баллард там держал заправочную, которая работает всю ночь. Я полагал, что смогу его там застать.
– Он был там?
– Уехал незадолго до меня.
– Протестую, ваша честь, – сказал Мейсон, – слова свидетеля не отвечают на заданный вопрос, а являются его умозаключением, основанным на слухах.
– Протест поддерживается.
– Но, ваша честь, – заговорил Гамильтон Бергер, – это же обычное дело, свидетель приехал туда сразу же после того, как уехал Баллард, и заявлять так – его право.
– Откуда кто-либо может знать, что это было сразу же после того, как уехал Баллард? – спросил Мейсон у Бергера.
Судья Коуди тоже посмотрел на него:
– Я полагаю, вопрос защитника достаточно характеризует ваш ответ как неуместный. Он мог это знать, я имею в виду свидетеля, только с чьих-то слов. Протест поддержан. Мы проведем это слушание в точном и строгом соответствии с порядком получения доказательств. Продолжайте!
– Хорошо. – Гамильтон Бергер опять обратился к свидетелю Кинни: – Куда вы поехали от ночной заправочной на углу Десятой и Флоссман?
– Я поехал по домашнему адресу Джордана Л. Балларда.
– В какое время вы покинули угол Десятой и Флоссман?
– Примерно в десять пятнадцать.
– В какое время вы были у Балларда дома?
– Точно сказать не могу. По пути я заправлялся и съел гамбургер, а у Балларда был где-то около десяти сорока.
– А теперь я попрошу вас рассказать, что произошло, когда вы приехали к Балларду домой. Что вы увидели, что вы делали, что обнаружили?
– Я поставил машину и поднялся по ступенькам на крыльцо. В доме горел свет. Я начал звонить и в этот момент заметил, что дверь приоткрыта. Я позвал: «Мистер Баллард!» – но никто не ответил. Тогда я позвал еще раз. Так как по-прежнему никто не отвечал, я снова нажал звонок и слышал, как он звонит. Тогда я крикнул: «Есть кто-нибудь в доме?» – ответа опять не получил и решил войти. Я прошел на кухню и там обнаружил мистера Балларда лежащим на полу.
– Что еще вы там обнаружили?
– На сушилке над раковиной стояла пепельница, а в ней была сигарета.
– Было ли в этой сигарете что-нибудь необычное?
– Да, сэр.
– Что?
– От нее струйкой вверх шел дым.
– Давайте выясним как следует. Правильно ли я вас понял, будто вы хотите сказать суду, что сигарета еще горела?
– Да, сэр. Именно так я хотел, чтобы суд меня понял. Это мои показания под присягой. Сигарета все еще горела.
– Вы уверены?
– Да, сэр.
– Что еще можете сказать об этой сигарете?
– На ней нагорел пепел с половину или с три четверти дюйма.
