Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум
— Миша воду привозил, — снова начал вспоминать Халупович. — Может, Трошкин? Один раз я приезжал с Егором. Про женщин не помню.
— А могли там появиться Нина или Ольга? — поинтересовался Дронго.
— Нет, не могли, — уверенно ответила Халупович, — я никогда не посылал их туда и не разрешал им там появляться.
— Может, вы опять что-то путаете? — спросил Дронго.
— Нет, не путаю, — нервно ответил Эдуард Леонидович, — они там никогда не были.
— Тогда получается, что одна из них приезжала без вашего согласия, — предположил Дронго.
— Это невозможно, — возразил Халупович, — такого не может быть.
— А если мы спросим у секретарши? — предложил Бозин.
— Можете спросить, — разрешил хозяин кабинета, — но это исключено. Нина никогда не бывала в квартире на Тверской. Я в этом уверен.
— Позовите вашу секретаршу, — попросил Бозин.
Халупович вызвал Нину по аппарату внутренней
связи. Молодая женщина сразу появилась в кабинете с привычным блокнотом в руках.
— Нина, — начал Халупович, — к тебе есть еще несколько вопросов. И, если можно, ответь на них искрение.
Эдуард Леонидович взглянул на Бозина. Тот молчал. Тогда он перевел взгляд на Дронго. Последний понял это как разрешение. Он видел, что Линовицкая внимательно наблюдает за ним. Поэтому сказал:
— Я хочу спросить вас о некоторых вещах, которые, возможно, вам будут неприятны.
— Спрашивайте, — напряженным голосом согласилась Нина.
— Присядьте, пожалуйста, — Дронго указал на стоявший рядом стул. Она посмотрела на Халуповича, тот согласно кивнул. Нина села. Юбка у нее была короткая, и это, очевидно, нервировало молодую женщину. — Вы уже знаете, что у Эдуарда Леонидовича произошла трагедия, — начал Дронго, — погибла его
домработница. Ее внучка сегодня ночью была у вас дома.
Она слушала молча. Все присутствующие в кабинете также молчали.
— Женщина погибла случайно, — продолжал Дронго, — но сегодня мы беседовали с соседкой Халуповича. Она живет этажом ниже и частенько стоит у окна, глядя на улицу. Так вот. Она уверяет, что в тот день к Эдуарду Леонидовичу приходили не четыре женщины, то есть здесь присутствующие плюс Елизавета Матвеевна, а пять. Пятую мы не знаем, но соседка уверяет, что она молодая.
Он умолк, давая Нине возможность оценить сказанное. Затем продолжал:
— Мы не собираемся вмешиваться в вашу личную жизнь, Нина. Ваши отношения с Эдуардом Леонидовичем нас тоже не интересуют. Но нам очень важно знать: вы это были или нет?
— Нет, — слишком быстро сказала она, поправляя очки. Было заметно, как она нервничает.
— Не спешите, — попросил Дронго, — для нас очень важно установить истину. Вы ведь знали о существовании квартиры на Тверской?
Она снова посмотрела на Халуповича. Тот молчал.
— Знала, — тихо ответила Нина.
— Конечно, знала, — пришел ей на помощь Халупович, — но никогда там не бывала.
— Извините меня за назойливость, — продолжал Дронго, — но именно вы посвящены в тайны вашего шефа. Вы знали, что в тот день он готовился к встрече с присутствующими здесь женщинами?
— Да, — ответила Нина.
— И вы знали, откуда приехали эти женщины и, что именно связывало их с Эдуардом Леонидовичем в прошлой жизни?
— Да, — она отвечала, все ниже склоняя голову, словно признаваясь в чем-то.
— У вас хорошие отношения с вашим руководителем? — неожиданно спросил Дронго.
Она явно растерялась, не зная, как ответить.
— У нас очень хорошие отношения! — рявкнул Халупович. — Но это не имеет никакого отношения к нашим делам.
— Извините меня еще раз, — продолжал Дронго, — но мне показалось, что у вас более тесные отношения, чем можно было бы предположить.
— Не нужно об этом говорить, — поднялся Эдуард Леонидович, — повторяю: мы никогда не встречались с Ниной в моей квартире на Тверской.
Молодая женщина сидела, опустив голову.
— Это правда? — спросил Бозин.
— Да, — выдавила она, не поднимая головы.
— Можете идти, — разрешил Бозин.
Нина уже собралась покинуть кабинет, когда услышала вопрос, обращенный к ней:
— А вы не были в тот день рядом с домом Эдуарда Леонидовича?
— Конечно же, не была, — ответил за нее Халупович.
Но Нина стояла, повернувшись спиной и опустив голову. Внезапно он почувствовал беспокойство.
— Нина, — позвал он ее. — Нина, что случилось?
Она посмотрела на Дронго и вдруг кивнула: — Была, — сказала она.
Как ни тихо она это произнесла, ее ответ услышали все. Элга шумно вздохнула. Ей было жаль молодую женщину. Фариза скорбно покачала головой. Зато Оксана Григорьевна чуть ли не торжествующе произнесла:
— Ну, все ясно. Девочка просто приревновала нас к своему начальнику. Она решила, что мы можем отбить у нее такого мужчину, и устроила нам ловушку…
— Почему вы так категоричны? — спросил Дронго.
Поднявшись с дивана, он подошел к Нине. Пододвинув стул, он чуть ли не силой усадил молодую женщину. Нину била мелкая дрожь. Дронго протянул секретарше стакан воды: — Выпейте и успокойтесь.
— Знаете ли, Оксана Григорьевна, — продолжал Дронго, — если вы, работая прокурором, с подобным рвением относитесь к людям, то, боюсь, брака в вашей работе не избежать.
— А вы за меня не бойтесь, — нахмурилась Оксана Григорьевна.
— Неужели вы полагаете, что Нина могла отравить воду, рискуя убить самого Эдуарда Леонидовича? — спросил Дронго. — Разве могла быть гарантия, что эту воду выпьете именно вы, уважаемая Оксана Григорьевна?
— Подождите, — вмешался Бозин, — не нужно так заострять. Значит, вы там были? — обратился он к Нине.
— Была, — выдохнула она.
— Вы входили в квартиру? — спросила Линовицкая.
— Нет, — Нина все еще не решалась поднять глаза. — Извините, Эдуард Леонидович, — выдавила она из себя, — я случайно там оказалась.
— Значит, вы не входили в дом? — уточнила Линовицкая.
— Нет, не входила. Я стояла на углу и видела машину Михаила. «Шевроле». Нет, в дом я не входила.
Линовицкая и Дронго переглянулись. Они помнили, что говорила Софья Оганесовна о пятой женщине: незнакомка вошла в дом и поднялась в лифте на седьмой этаж.
— Может, ваша подруга могла там оказаться? — уточнила Линовицкая.
— Какая подруга? — не сразу поняла Нина.
— Ваша погибшая подруга.
— Нет. Ольга не знала, где этот дом. Нет, она туда не могла пойти. Нет, — твердо сказала Нина, — она не могла там быть. Ей нравился совсем другой человек.
Она замолкла, прикусив губу. Сказав «совсем другой человек», она косвенно призналась, что ей самой нравится именно хозяин кабинета. Все присутствующие поняли это именно так. Но никто не стал задавать вопросы, Халупович криво усмехнулся. С одной стороны, приятно, когда молодая женщина, годящаяся тебе в дочери, говорит такое. С другой, неловко — ведь она твоя секретарша. И уж тем более стыдно, что об этом теперь знают многие.
