Чингиз Абдулаев - Один раз в миллениум
— Может, двоих привозил. Я сейчас точно сказать не могу. Одну не привозил, это я помню. А про другую… не могу вам сказать. Медеи дома не было. И я все время к окну подходила. И на картах гадала. Вы знаете, какие карты мне в тот день выпали?
— Не сомневаюсь, они обещали вам сто лет жизни, — пошутил Дронго.
— Не нужно шутить, — отмахнулась Софья Оганесовна, — а карты могут судьбу предсказать. Они все точно знают. Мне как раз такой расклад получился, что я даже испугалась. А оказывается, в это время наверху женщину убивали.
— Ее никто не убивал, — вмешалась Линовицкая, — она отравилась и вполне возможно, что случайно.
— Случайно ничего не бывает, — резонно возразила Софья Оганесовна. — Наверное, хотели ее убить, чтобы скрыть его тайну.
— У него была какая-то тайна?
— Этого я не знаю. Но у каждого человека есть тайна. И у вас есть.
— И какая же у меня тайна? — улыбнулся Дронго.
— Сейчас узнаем, — проворно поднялась старуха, — я принесу карты, и мы о вас все узнаем, — она поспешно ушла в другую комнату.
— Извините ее, — смущенно попросила Медея, — у нее иногда такое бывает. Она привыкла к своим картам.
— Ничего, — проворчал Дронго, — ничего страшного.
— Зачем вы ей это разрешили? — нахмурилась Линовицкая. — У нас мало времени.
— Мне нужно завоевать эту женщину, — пошутил Дронго, и следователь недовольно промолчала.
Софья Оганесовна появилась с колодой карт. Усевшись, она начала их раскладывать.
— Сейчас я на тебя погадаю и все про тебя узнаю. Кем будешь? Кем ты обычно бываешь?
— Не знаю, — признался Дронго, — мне никогда не гадали на картах.
— Тогда королем. Черным королем. Хотя нет. Какой ты король. Нет, нет. Это не подходит. Скорее, валет. Давайте на бубнового валета.
— Хоть на шестерку, только вспомните, как выглядели гостьи Халуповича.
— Значит, валет бубен, — продолжала Софья Оганесовна, — сейчас мы посмотрим, что у тебя впереди. Я их всех помню. Одна была полная. Они были немолодые. Только одна была, кажется, молодая. И то я не очень уверена. Посмотрите, как интересно. У тебя интересная жизнь, молодой человек…
— Какой я молодой? — пошутил Дронго. — Вы же сами сказали, что я уже старый.
— Я такого не говорила, — возмутилась старуха. — Ты посмотри, какие у тебя поездки впереди. Интересная жизнь, и много женщин.
Она подняла голову и сверкнула глазами.
— Ты, наверное, друг Халуповича? У тебя тоже много женщин.
— Этого не может быть, — запротестовал Дронго, — это ошибка.
— Никакой ошибки, — отрезала Софья Оганесовна. — У тебя много женщин. Ты, наверное, его друг. Я так и думала. Приехал, чтобы помочь своему другу. И следователя привез. Молоденькую увидел и решил обмануть.
— Он меня не обманывает, — улыбнулась Валентина Олеговна.
— Значит, еще обманет, — заметила Софья Оганесовна, раскладывая карты.
— Вы не помните, кто еще приходил к Халуповичу? — спросил Дронго. — Может, заходили мужчины?
— Не было никого, — нахмурилась старуха. — Водитель утром продукты привез, ящик с водой, пакеты разные. А я уже знаю: если водитель еду и воду везет, значит, сегодня у Халуповича гостьи будут. Мужчины сюда не ходят. Посмотрите, какая у него жизнь! Ты бабник, — заключила она, взглянув на Дронго. — Нет, Медея, он нам не подходит. Очень опасный человек. С таким нельзя строить жизнь. Он тебя обманет. Нет, нет. Он нам не подходит.
Несчастная Медея только вздохнула.
— У меня есть еще вопросы, — терпеливо сказал Дронго. — Когда вечером приехал Халупович, вы ничего не слышали? Может, до этого в доме был шум борьбы или крики?
— Ничего не было, — она раскладывала карты и качала головой. — Ах, какой ты человек! Неужели ты такой опасный?
— На самом деле я белый и пушистый, — пошутил Дронго.
— Какой ты пушистый, — показала на его голову Софья Оганесовна. — Волос совсем не осталась. Ничего, Медея, карты говорят, что у него денег много. Пусть наденет хороший парик, и мы его возьмем.
— Боюсь, что не получится, — пробормотал Дронго.
— Что не получится? — сурово взглянула на него Софья Оганесовна. — Не хочешь жениться на такой красавице?
— Софья Оганесовна! — Медея, не сдержавшись, вышла из-за стола.
— Не нужно обижаться, — прокричала ей вслед старуха, — это пусть он обижается. Он, видишь ли, не может. Что ты не можешь?
— Парик на голову не смогу надеть, — заметил Дронго, — у меня голова от него вспотеет.
Линовицкая, подавляя смех, отвернулась.
— Голова потеет, — задумчиво произнесла старуха, — ничего. Что-нибудь придумаем. У меня есть знакомый. Он сапожник. Любую мазь приготовить может. От радикулита, от боли в спине, от ревматизма. Какую хочешь. Он тебе такую мазь сделает, голова потеть не будет…
— Договорились, — кивнул Дронго. — А потом вы слышали шум на лестнице, когда Халупович не мог попасть в свою квартиру.
— Конечно, слышала, — Софья Оганесовна положила карты на стол. — Такой шум стоял! Милиция приехала, дверь ломали, замок выбивали. Шум был на весь дом. Я все слышала, милый. Я даже на площадку вышла, думала, человека убивают. Хотя нет, подожди, — она посмотрела на разложенные карты, — еще какой-то милиционер приходил поздно вечером. Я его видела, когда он во дворе стоял. Потом на этаж поднялся. И сразу шел.
— Это был ваш участковый?
— Нет. Но он был в форме. И сразу ушел.
— Ясно.
Дронго залпом выпил остывший чай. Затем взглянул на следователя:
— У меня больше нет вопросов.
Линовицкая поняла намек.
— Спасибо за чай и беседу, — она поднялась.
— И за карты, — добавил Дронго. — Значит, у меня все будет хорошо?
— Замечательно. Такая карта тебе вышла, я давно подобного не видела. Я бы за тебя сама замуж пошла, если бы была помоложе… Ты, девочка, его не упускай, — обратилась она к Линовицкой, — он знаешь какой мужчина? Такие карты раз в тысячу лет выпадают.
— Учту, — улыбнулась Линовицкая.
Появившаяся в коридоре Медея открыла шкаф, где
висела их одежда.
— Вы на нее не обижайтесь, — шепнула она.
— Что вы! — искренне сказал Дронго. — Она изумительный человек. Мудрый и добрый. Спасибо вам, Софья Оганесовна, за все.
— Приходи еще, дорогой. И знаешь, что я тебе скажу? Не переживай, что у тебя волос мало осталось. Зато ты умный, все понимаешь, — подмигнула ему старуха.
Когда они вышли на лестничную площадку, Линовицкая расхохоталась.
— Извините, — сказала сна, вытирая слезы. — Это было неподражаемо.
— Да, — кивнул Дронго, — люблю таких людей. Мне с ними легко.
Они начали спускаться по лестнице.
