Марсель Аллен - Фантомас и пустой гроб
— Завинчивайте крышку… А пустой гроб, — и он указал на тот, в котором лежала Элен, — пусть отнесут обратно в фургон!
Была, правда, еще одна трудность: гроб с Элен весил гораздо больше, чем если бы он был пустым. Поэтому Бидуй добавил, обращаясь к вошедшим носильщикам:
— Я положил внутрь инструменты, чтобы потом за ними не возвращаться…
И носильщики, и второй похоронщик не обратили на это никакого внимания, — они торопились поскорее закончить работу и вернуться домой.
— Так значит, Элен находится в гробу, который сейчас едет в фургоне на склад! — вскричал Фандор. — Но это же чистое безумие: ее там обнаружат и поднимут шум!
— Вы слишком нервничаете, господин Фандор, — спокойно сказал похоронщик. — Все предусмотрено. Кучер фургона — мой хороший знакомый. Я строго-настрого ему наказал не открывать гроб и оставить его в фургоне. Он распряжет лошадей и отправится домой. А мы тут же придем и освободим Элен. У меня есть ключи от гаража, где будет стоять фургон, и от самого фургона.
Фандор вцепился в руку Бидуя:
— Так едем скорей! Не будем терять ни минуты!
— Еще рано… Фургон не успел доехать до места.
Но Фандор не мог успокоиться. Ведь все зависело от случая: кто-то другой мог заглянуть в фургон, открыть гроб… Журналист поминутно смотрел на часы и торопил Бидуя.
— Надо еще немного подождать, — невозмутимо отвечал похоронщик.
3. ДОСТОИНСТВО ФАНДОРА
Только в десять часов вечера, когда все помещения и мастерские, компании похоронных принадлежностей опустели, Бидуй и Фандор пробрались в гараж, где стояли зеленые фургоны. Тут же, возле другой стены, высилась пирамида пустых гробов. Фандор дрожал, как в лихорадке.
— Здесь! — сказал похоронщик, указывая на один из фургонов.
В мгновение ока журналист оказался внутри экипажа. Но теперь страх и нерешительность овладели им. Он медлил открыть гроб, где должна была лежать его возлюбленная и жена. А вдруг ее там нет? Вдруг какая-нибудь случайность помешала исполнению хитроумно задуманного плана? Было и еще одно сомнение, которое Фандор всеми силами гнал из своего сознания: а вдруг смерть Элен не была мнимой и вместо спящей жены он найдет ее хладный труп?
Видя нерешительность Фандора, Бидуй сам снял с гроба крышку. Крик радости вырвался из груди журналиста: он увидел Элен, тихо спящую и еще более прекрасную, чем всегда. Опустившись на колени, он страстно прижался губами к ее лбу и с восторгом ощутил живую и теплую кожу. Как будто разбуженная его прикосновением, она открыла глаза:
— Вы… Вы… — только и могла произнести Элен, и тут же ее веки сомкнулись и она снова погрузилась в забытье. Но сон ее уже не был страшным подобием смерти. Ее грудь ровно вздымалась, на лице были написаны удовлетворение и покой.
— Элен! Дорогая моя Элен! — восклицал Фандор, нежно прижимая ее к груди.
Подхватив ее на руки, Фандор тут же хотел скорее бежать с ней прочь из мрачного каретного сарая, подальше от этого открытого гроба… Но Бидуй удержал его:
— Если вас увидят на улице, несущего бесчувственную женщину в погребальном одеянии, ничего хорошего из этого не получится…
— В самом деле! — воскликнул журналист. — Что же нам делать?
Всегда необычайно сообразительный и находчивый, Фандор сейчас, под наплывом эмоций, пребывал в полной растерянности. Однако Бидуй снова оказался на высоте положения. Пошарив по углам, он нашел старое пальто, оставленное кем-то из кучеров, и пыльную конскую попону. Одетая в пальто и укутанная сверху попоной, Элен превратилась в бесформенный сверток, который можно было без особого риска вынести из сарая.
Пока Фандор с этим свертком в руках ожидал у ворот, Бидуй поймал такси. Вместе они уложили Элен на сиденье, после чего похоронщик сказал:
— Разрешите мне откланяться, господин Фандор. Я полагаю, больше во мне нет надобности.
Фандор низко поклонился:
— Примите мою глубокую благодарность, господин граф. Я знаю, чем вы обязаны Жюву. Но то, что вы сделали сегодня, делает и меня, и его вашими вечными должниками!
Жестом светского человека, странно контрастировавшим с его нынешним положением, Бидуй прервал излияния Фандора. И такси тронулось, увозя молодоженов навстречу их счастью.
Ночь прошла благополучно, Элен спокойно спала, и Фандор наконец перестал терзаться страхом за ее здоровье. Однако у него появились новые причины для беспокойства.
Утром консьержка передала ему письмо, которое немало его удивило. Исходило оно из канцелярии Президента Республики, от его личного секретаря, и приглашало журналиста явиться в Елисейский дворец в одиннадцать часов для важной аудиенции. Прочтя послание, Фандор покривился:
— Что еще надо от меня моему многоуважаемому свидетелю?
Он надел темный костюм и повязал на цилиндр траурную лепту. «Совершенно ни к чему оповещать весь мир, что Элен жива, — подумал он. — Пусть лучше все видят меня удрученного горем!»
По телефону он вызвал Жана, старого слугу Жюва. Тот был немало удивлен, увидев Фандора в трауре, а Элен, которую все считали мертвой, спокойно спящей в кровати. Но многое повидавший за годы своей службы у Жюва, Жан ничем не выдал своего удивления. Фандор поручил Жану ухаживать за Элен во время его отсутствия так же, «как если бы вы ухаживали за Жювом».
— Хорошо, месье, — невозмутимо ответил старый слуга. — Но что скажет господин Жюв, если, придя домой, он увидит, что завтрак не готов, а меня нет на месте? Он устроит мне хорошую головомойку…
— Вам не в первый раз получать головомойку от Жюва! — весело сказал журналист, — Впрочем, могу вас успокоить: сегодня Жюв домой не вернется.
Фандор знал, что Жюв, выполняя его просьбу, ни на шаг не отойдет от тела Элен и что сейчас он находится рядом с пустым гробом, где, как он был уверен, пребывают останки несчастной женщины. Фандор понимал, как терзается его друг, но не считал возможным уже сейчас сообщить ему, что все происходящее — не более чем комедия. Ведь Фантомас бродил где-то поблизости, и, чтобы обмануть его наверняка, надо было, чтобы все, включая и Жюва, думали, что Элен умерла.
Выйдя на улицу, Фандор купил свежий номер «Столицы» и, внутренне веселясь, прочел большую статью, описывавшую трагическую церемонию его бракосочетания «in extremis». Тут он впервые осознал странный факт, что свидетелем со стороны невесты выступил некий граф д'Оберкампф. Газета сообщала, что он прибыл во Францию специально для того, чтобы сообщить французскому правительству настоящее имя Элен — Елена Мейенбургская… «Что все это значит? Кто такой этот д'Оберкампф?» — размышлял Фандор. И вдруг он хлопнул себя по лбу: «Какой же я кретин! Ведь вчера мне вручили свидетельство о браке с его подписью! Сейчас мы выведем его на чистую воду…»
