Энтони Беркли - Убийство в погребе (= Убийство в винном погребе)
— Не стройте из себя дурака, — резко сказал Уоргрейв, жестко глянув на него. — Вы же прекрасно знаете, что это был… не Дафф.
Роджер действительно прекрасно знал, что это не Дафф. Даже если бы он хотел поболтать с Даффом (а он не хотел), то сейчас это было невозможно. Близилась половика пятого, а Эми предупредила его, что в половине пятого в гостиной соберутся к чаю. Даже Роджер не посмел бы опоздать на приглашение Эми.
В гостиной уже была Филлис Гаррисон. Она приветствовала его своей обычной кокетливой улыбкой. Роджеру она нравилась, и следующие полчаса они поддерживали заинтересованную беседу, несмотря на чопорное радушие Эми, гнетущее молчание Уоргрейва и весьма рассеянные и автоматические замечания мистера Гаррисона. Других учителей, а также Лейлы Джевонс, не было; им чай подавали отдельно.
Перед отъездом Роджер решил немного поговорить с мистером Гаррисоном в его кабинете. В конце концов, хочешь выяснить, что к чему, — иди к вышестоящим; возможно, их сведения окажутся стоящими.
— Какое жуткое дело, это убийство Мэри Уотерхаус, — напрямик начал Шерингэм. За чаем, безусловно, эта тема была закрыта.
— Да, да, — пробормотал мистер Гаррисон, заметно удивившись. — Ужасно, ужасно.
— Я знаю кое-что об этом деле из Скотленд-Ярда.
Мистер Гаррисон широко открыл водянисто-голубые глаза.
— Вы, Шерингэм? Ах да, конечно, я вспомнил. Вы случайно не работаете на них, а? И вот почему…
— Отчасти. Но сейчас я на них не работаю. Я здесь, вообще-то, совсем сам по себе.
— Что вы говорите? А-а. Скажите мне вот что, — вдруг заинтересованно спросил мистер Гаррисон, — что полиция на самом деле думает на этот счет? Я надеюсь, нет, я искренне надеюсь, что не…
— Вообще-то, я не вправе распространяться о том, что думают они.
— Да-да. Конечно. Я понимаю. Но…
— Слушаю вас?
— Я хочу сказать, как бы там полиция ни думала, но нельзя не догадаться, о чем думают здесь у нас.
Роджер почувствовал, что ступил на опасную почву. Он осторожно сказал:
— Помолвка вашей дочери не расстроилась.
— Ах, нет-нет, — облегченно согласился мистер Гаррисон с таким деликатным упоминанием "мотива" Уоргрейва без упоминания его имени. — Нет, она и слышать об этом не желала. Я счел своим долгом… Но нет. Она с презрением отметает все сплетни.
— А вы?
— И я тоже, — твердо заявил мистер Гаррисон. — И я тоже. Безусловно. Это немыслимо.
— Убийство всегда немыслимо.
— А я думаю, — робко предположил мистер Гаррисон, слегка поежившись, — не могло ли это быть самоубийство? Я… я так мало знаю о подробностях.
— Абсолютно не может быть.
— Да, — задумался мистер Гаррисон. — Да-да.
— А почему вы сочли такое возможным? То есть почему вы считаете, что она могла убить себя?
— Ее положение…
— В наши дни девушки не убивают себя из-за этого.
— Да-да, — тотчас же согласился мистер Гаррисон.
— А вы не думаете, что у нее была какая-то другая причина, чтобы совершить самоубийство?
— Я? — спросил мистер Гаррисон не без замешательства. — Нет, конечно. С чего бы?
— Почему бы вам не открыться мне, мистер Гаррисон? Уоргрейву это никоим образом не повредит; ему это как раз может сильно помочь.
— Я… не понимаю, что вы имеете в виду, совсем.
— А я думаю, что понимаете, — мягко надавил на него Роджер. — Позвольте высказать догадку? Когда-то в течение той летней четверти до вас дошли сведения, что Мэри Уотерхаус небезгрешна, бывшая тюремная пташка и все такое. Вы предупредили ее об увольнении частным образом, но представили это так, будто бы она сама уходит и предложили ей пустить миф об австралийском женихе. Это вы сделали, верно?
Мистер Гаррисон открыл рот и уставился на Шерингэма.
— Значит, все-таки она ему сказала? — наконец выдавил он.
— Так я прав? — гаркнул Роджер. Настал момент истины. — Такие сведения дошли до вас?
— Я… я получил анонимное письмо, — запинаясь, сказал мистер Гаррисон почти так, будто его самого уличили в каком-то преступлении. — Я ознакомил ее с его содержанием. Сначала она все отрицала. Потом… потом она расплакалась и во всем призналась. Я… я сказал, что ей придется увольняться. Шерингэм, я не думаю, что…
— Да нет, нет, — успокоил его Роджер. — Это никоим образом не касается ее смерти. Почти абсолютно ясно, что это не самоубийство.
— Ах!
— А вы рассказывали Уоргрейву о содержании письма?
— Конечно, нет, — сразу же возразил мистер Гаррисон. — Нет, разумеется, не рассказывал… ему.
— А кому рассказывали?
— Никому. Ни одной душе.
— Кхм! — Роджер потер подбородок. — Анонимное письмо. Вы его порвали?
— Не сразу. Подумал…
— И где вы его хранили?
— Здесь, в письменном столе.
— Запертым?
— Я… я не помню. Правда не помню. Шерингэм, я не понимаю, что вы…
— И не надо, — снова успокоил его Роджер. — Я просто гадаю, кто мог иметь доступ к вашему столу.
— Если вы намекаете, что кто-то рылся в моих личных бумагах, то должен сказать сразу: такое здесь просто невозможно. Невозможно.
— Понятно. Ну, не принимайте это близко к сердцу. Просто занятно, вот и все. У вас, вне сомнения, уже не осталось этого письма?
— Нет-нет. Я его выбросил, как только мисс Уотерхаус уехала.
— Понятно. Жаль. Но не могли же вы знать, не могли же… И все-таки, как бы я хотел знать, запирали вы его или нет. — Роджер взглянул на стол. Ведь некоторые из этих ящиков вы запираете?
— Один всегда запираю. — Мистер Гаррисон задумался. — Может, я положил письмо туда. Право, не знаю. А это так важно?
— Нет-нет, это не имеет значения. Ну что же, мне пора идти. Как приятно, что вы позволили мне так доверительно поговорить с вами, мистер Гаррисон, но не смею больше занимать ваше время. Я знаю, как вы заняты в конце четверти. О, вот еще о чем хотел вас спросить. Помните, в прошлом году нас фотографировали, как раз когда я работал здесь? Мне почему-то не досталось копии. Наверное, у вас больше не осталось лишних? А то бы я купил.
— Осталась одна лишняя, но зачем же покупать? — с явным облегчением сказал мистер Гаррисон. — Я буду счастлив вручить ее вам как подарок. Так, только надо вспомнить: кажется, она наверху. Подождите минутку, я принесу.
— Как я вам признателен, — вежливо ответил Роджер.
Мистер Гаррисон заспешил наверх. Роджер прикидывал, как воспользоваться такой возможностью. Мистер Гаррисон как-то очень неопределенно говорил об анонимном письме. А вдруг он его и вовсе не выбрасывал? Если нет, то Роджер очень бы хотел письмо заполучить, но просить Гаррисона бесполезно.
