Стюарт Камински - Месть
― Охранник ошибся, ― отрезал я.
― Ошибся? ― переспросил Вивэз. ― Вы так и скажете, когда будете давать официальные показания: «Охранник ошибся»?..
― Я не знаю, ― сказал я. ― Я посоветуюсь со своим адвокатом. Если со мной и был старик в плаще ― а его не было, ― возможно, у него есть судимость; если бы он и существовал ― а на данный момент его не существует, ― он к этому делу не причастен.
― Я с трудом вас понимаю, ― сказал Вивэз. ― У меня был очень длинный день. Мне нужно выпить кофе. У нас неплохой кофе, особенно если свежесваренный. Вы решительно отказываетесь?
― Выпью немного.
Вивэз тяжело поднялся и вышел, оставив меня размышлять. За то время, что его не было, придумать я ничего не смог. Впрочем, он вернулся очень быстро.
― Как раз только что сварили. ― Он протянул мне большой пенопластовый стакан. Стакан был горячий, кофе черный. ― Я отправил Чарли с его клиентами вниз, чтобы уделить вам все мое внимание.
Он прошел за свой стол, сел и отхлебнул кофе. Я поставил стакан и посмотрел на него.
― Вы начали говорить о том, что сделали какие-то ошибки. И о Джоне Пираннесе.
― Я поехал к Пираннесу.
― Куда?
― У него есть катер, называется «Красавица», стоит в Саннисайде на Лонгбоут.
Вивэз начал записывать.
― Почему вы поехали к нему?
― Вы говорили, что у вас есть дочь такого же возраста, как Адель. Может быть, вы поймете. Я очень сильно рассердился.
― У вас был какой-нибудь план?
― Нет, ― признался я. ― Я хотел сказать ему, чтобы он оставил Адель в покое. А может быть, он сообщил бы мне, что Тони Спилца убил Дуайт Хэндфорд.
― Блестяще, ― проговорил Вивэз, отхлебывая еще кофе. ― Разумеется, он согласился оставить Адель в покое и сознался, что либо убил Спилца сам, либо видел, как это сделал Дуайт Хэндфорд.
― Увы, ― вздохнул я, разглядывая свой стакан. Вивэз сказал правду. Кофе был хорош.
― Вы быстро обнаружили, что Пираннес умнее вас.
― Да.
― И что у него очень короткий фитиль.
― Да.
― Теперь моя очередь исповедаться, Льюис, ― произнес он театральным шепотом. ― Пираннес умнее и меня тоже. Он очень ловкий человек. На него работают лучшие адвокаты, и у нас ничего на него нет. Мы разыщем его, придем к нему, или, может быть, он сам придет к нам. У него будет чудесная история о том, где он был, когда убили Спилца, и история еще лучше о том, как Спилц оказался в его квартире. Мы знаем, какими делами и с кем занимается Пираннес, но у нас нет никаких улик, и вы ничего мне не сообщили.
― Он пытался убить меня. По крайней мере, планировал.
Вивэз покачал головой, как бы говоря: «А чего еще ты ждал, идиот?»
― Он велел мне надеть плавки и дал понять, что собирается утопить меня в бухте. Я не умею плавать.
― Вы рассердили его. Мы хорошо знаем, что он не любит, когда его сердят, и что те, кто доставлял ему неприятности, отправились плавать в залив или в бухту и не добрались до берега. Он прямо сказал, что собирается убить вас?
― Нет.
― Да это и не важно, ― проговорил Вивэз. ― У нас нет ничего, кроме ваших слов. Что еще вы можете сообщить?
― Пираннес сказал мне, что у него есть алиби на время убийства Спилца, что вчера вечером он не был в своей квартире и может это доказать.
― Он мог бы это доказать, даже если бы он там был, ― сказал Вивэз. ― Что еще?
― На катере вместе с ним был парень по имени Мэнни.
Вивэз записал.
― Мэнни Гузман. Дальше?
― Он ждал женщину на ланч.
― Богатая информация, Льюис. А как вам удалось уйти от Пираннеса?
― Повезло, ― сказал я.
Вивэз на минуту задумался. Мы оба отпили кофе. Я чувствовал себя немного лучше.
― Как ваша голова?
― Отпустило, ― сказал он. ― Итак, мы ищем Пираннеса весь день. Вы находите тело в чужой квартире. Отправляетесь на поиски ее хозяина. Пираннес сейчас, возможно, по-прежнему на катере, может быть, вернулся в квартиру. Она опечатана, но у него есть ключ, и он может заявить, что ничего не знает. Может быть, девчонка врет. Может быть, она видела, как ее отец, или Пираннес, или Мэнни убил Спилца, но боится признаться?
― Я не знаю, ― сказал я. ― Вряд ли.
― Я поговорю с ней, черт возьми. Утром. А сейчас я отправлюсь домой, поцелую жену, поругаюсь с детьми.
― А я?
― Отойдете в сторону, оставив при себе свои показания, ― сказал он, вставая и допивая свой кофе. Затем он посмотрел на меня долгим взглядом и добавил: ― Вы пытались защитить ребенка. Поезжайте домой. Затаитесь. По этой истории вас ни в чем не обвинят. Но если я обнаружу, что вы лжете, вам будет предъявлено обвинение по всем возможным статьям.
― Я не лгу, ― заверил я.
Свой кофе я не допил.
― Я тоже думаю, что вы говорите правду, но я видел лжецов, которые искренне верили в то, что рассказывали, и убеждали меня. Поезжайте домой.
Домой я не поехал.
― Кентукки-фрай, ― сказала Сьюзан Поровски, открыв дверь и увидев меня с двумя пакетами.
― Это подходит? ― спросил я.
― Если с кукурузой и пюре с подливкой. Корочка хрустящая?
― Более или менее.
Она потянула к себе один пакет и сунула в него нос.
― А нельзя ли мне войти?
Она взяла тот пакет, в который заглядывала, и провела меня в квартиру.
― Мама уже дома?
― А это капуста? ― спросила она, проводя меня через гостиную к столу в столовой.
― Капуста.
― Терпеть не могу.
Мы начали распаковывать свертки. Сьюзан, казалось, что-то ищет.
― А это что?
― Курица без корочки для твоей мамы. Она не ест жареную курицу.
― Я знаю. Но обычно она просто снимает корочку.
Мы разложили еду, бумажные тарелки, салфетки, расставили стаканы. Рядом с бутылкой колы поместился диетический «Сэвен ап».
― Так мамы нет дома?
― Нет. Она звонила. Сказала, что если вы придете раньше, то чтобы мы подождали десять минут, а потом садились за стол без нее.
― А твой брат?
― Майк обитает в ванной.
― То есть он сейчас в ванной?
― Именно. ― Она кивнула. ― Когда он не в ванной, он смотрит телевизор, читает, ходит с приятелями на фильмы для взрослых или играет в баскетбол. Я тоже играю в баскетбол. И еще я играю на блок-флейте. Хотите послушать?
Я сел за стол.
― Может быть, после обеда.
― Вы думаете, я не умею играть по-настоящему?
― Думаю, что умеешь, не знаю только, насколько хорошо. Я играю на губной гармошке, на мой взгляд вполне прилично, но слушатели почему-то другого мнения.
― Она у вас с собой?
― Нет, я не играл с тех пор, как... Давно не играл.
Она села напротив меня.
― Это потому, что вы несчастливы.
― Ты очень мудрая для ребенка, который не прожил и одной жизни.
― Что-что?
― Это из «Дракулы».
