Стюарт Камински - Месть
― Вы с Мелани Себастьян любовники?
― Я из тех, кого называют геями, мистер Фонеска. Я уже говорил вам об этом.
― «Гей» еще значит «веселый». Я никогда не понимал, что в геях веселого. Большинство гомосексуалистов, которых я встречал, были очень улыбчивы, но страдали от депрессии, ― сказал я.
― Как вы?
― Сходство действительно есть, ― согласился я, откидываясь в кресле. Я раздумывал, не попросить ли у него рецепт на транквилизатор. После смерти жены я почти целый год принимал антидепрессанты. Теперь я не был в депрессии ― я был в лихорадке. Вероятно, я производил впечатление напрочь запутавшегося человека. Он протянул руку к блокноту, взял ручку, что-то написал, оторвал листок и протянул его мне. На нем оказалось не название транквилизатора, а две строчки. Я прочел их.
― Игра усложняется, ― сказал я.
― Боюсь, что так. Наше время истекло.
Он встал, и я вслед за ним.
― За последние два дня умерли два человека, оба насильственной смертью, ― сказал я. ― Я не могу играть в игры ради богатых людей, ради вас, Карла Себастьяна, его жены. Я должен заниматься девочкой, которая попала в серьезную беду, а не избалованной богатой беглянкой.
― Вы считаете, что должны найти убийцу? ― спросил он. ― Мистер Фонеска, раскрывать убийства ― дело полиции. У нас больше нет времени.
― Значит, ― я прошел за ним к боковой двери, ― я все-таки не параноик.
― Вообще? Не могу сказать. Но в данном случае, вероятно, нет.
Он открыл дверь. Я сложил записку, которую он мне дал, и сунул ее в карман рубашки.
― Вы позвоните сейчас Мелани? ― спросил я.
― Да, ― ответил он.
Я вышел, и он закрыл за мной дверь.
Синий «Бьюик» стоял на Палм-стрит в полуквартале от меня. Я подумал, не подойти ли к парню, который спас мне жизнь, и не пригласить ли его на чашку кофе и не задать ли ему некоторые вопросы. Но из нашего недолгого общения было очевидно, что он не слишком разговорчив и едва ли станет отвечать.
Я медленно двинулся по Палм и подъехал к конторе Тайсинкера, Оливера и Шварца. Харви был у себя, но, казалось, не очень рад меня видеть. Я протянул ему записку, полученную от Джеффри Грина, и попросил проверить первую позицию.
― Это можно отщелкать за час, даже меньше. ― Харви немного оживился. ― Но сейчас я делаю кое-что для Матта Шварца, так что ответ будет часа через два-три. Тебе в общем виде или с деталями?
― Пока в общем, ― сказал я, ― а детали ― когда у тебя будет время.
― Распечатать я не смогу, не хочу вещественных улик.
― Я надеюсь на твою память.
Харви что-то пробурчал и потянулся за чашкой, из которой свисал хвостик с этикеткой от пакетика чая.
― Она уже не та, что раньше, ― сказал он.
Я не совсем понял, что он имел в виду.
― Кто-то играет со мной в игры, Харви. Точнее, с нами.
― Я люблю игры. ― Он нажал кнопку серой клавиатуры. ― А не люблю твою Мелани Себастьян, которая размахивает у меня перед носом виртуальной конфетой.
Компьютер издал мелодичный звук и проснулся.
― Когда мы закончим, я угощу тебя обедом в любом ресторане по твоему выбору.
― У меня скромные вкусы, Льюис... Хотя это не всегда было так.
― Хорошо. Я позвоню тебе попозже. Ты будешь на месте?
― Я всегда на месте.
― От тебя можно позвонить?
Вторая из подсказок Джеффри Грина состояла из одного имени: Кэролайн Уилкерсон.
Ее номер вместе со всеми остальными номерами и обрывками записей, которые я теперь с трудом мог разобрать, был у меня в маленькой записной книжке в заднем кармане. В трубке раздался ее голос: автоответчик. Я оставил сообщение, сказал, что по-прежнему хочу встретиться с ней еще раз и что я перезвоню.
Затем я набрал рабочий номер Салли. Было довольно поздно, но я представлял себе ее расписание. Она говорила по другой линии, и мне пришлось подождать минуты три.
Харви не обращал на меня внимания. Он отхлебывал чай, смотрел на дисплей, нажимал на клавиши и беседовал со своим компьютером.
Когда Салли наконец подошла, я спросил:
― Как Адель?
― Я поговорила со старшим инспектором. У нас достаточно материалов, чтобы направить ее в колонию для несовершеннолетних. ― Голос у Салли был усталый. ― Боюсь, иначе она сбежит. Я объяснила это Адели. Она и расстроилась, и обрадовалась одновременно. Колония ― место надежное, но там ее долго не продержат. Мы ведь не будем заявлять о нарушениях закона. Изолируем ее, попробуем найти приемных родителей. Будем надеяться, что она не убежит опять и что судья не отправит ее обратно к отцу. Она рассказала мне, что произошло.
― Рассказала?
― Про Спилца, ― сказала Салли. ― Сейчас я пишу отчет. У меня нет выбора, Льюис. Может быть, я потеряю работу или попаду под суд за вмешательство в деле следствия.
― Вы рассказали инспектору?
― Рассказала.
― Я могу пригласить вас на ужин?
― Я не знаю, когда закончу.
― Я не тороплюсь.
― Я обещала детям, что буду ужинать дома, ― сказала она. ― Куплю жареную курицу. Хотите присоединиться?
― Вы думаете, Майклу и Сьюзан это понравится?
― Они нашли вас интересным. ― Она наконец повеселела.
― Дайте мне немного времени, ― сказал я. ― Я приеду и привезу курицу.
― В восемь. Это будет наверняка. Вы случайно не знаете кого-нибудь, кто хотел бы удочерить девочку? Кого-нибудь, кто бы мог и хотел справиться с Аделью? Для этого нужен святой. Нет никого на примете?
― Как будто бы нет.
Харви громко фыркнул. Чаще всего это слово употребляется фигурально, но Харви фыркнул по-настоящему. Перед ним на экране плыл список телефонных номеров.
― Хотя на самом деле, ― добавил я, ― я, кажется, знаю человека, который не отказался бы взять это на себя.
― Назовите мне имя, ― сказала Салли. ― Я передам в отдел, который занимается усыновлением.
― Сначала я должен поговорить с ней, ― сказал я. ― Увидимся в восемь часов.
Я повесил трубку.
Я медлил, уклонялся, тянул время. Теперь, когда я почувствовал, что, кажется, начинаю оживать, во мне стали просыпаться человеческие желания. Например, купить корзину жареной курятины и съесть ее вместе с Салли и ее детьми. Когда Пираннес приказал мне надеть плавки, я вдруг обнаружил, что я уже не тот самоубийца, каким был еще несколько дней назад.
Энн Горовиц несомненно была бы довольна. Я снова чувствовал страх, боль, волнение и тревогу. Похоже, мы одолели тебя, депрессия.
Мне не хотелось сейчас отправляться разговаривать с Дуайтом Хэндфордом. Но встретиться с ним было необходимо.
― Еще пару звонков, ― сказал я, стараясь придумать способ избежать Дуайта.
― Сколько хочешь. ― Перед Харви на экране продолжали скользить какие-то телефонные номера. ― Тым-дым-дым... О-оп-ля!..
