Найо Марш - Увертюра к смерти
— Такое впечатление, что покойная была из племени диких татар, — сказал Фокс. — Я достаточно много всего услышал, прежде чем прийти к этому заключению. Мэри, горничная, которую вы только что видели, сэр, похоже, также выполняла обязанности камеристки. Когда мисс Кампанула была в настроении, она откровенничала с ней. Фактически она делилась с горничной всеми новостями.
— Например, Фокс?
— Например, господин Аллен, по мнению Мэри, мисс Кампанула вела себя немного странно в отношении господина Коупленда. Помешана на нем, как считает Мэри. Она говорит, что обычно в то время, когда ректор шёл утром по деревне, её хозяйка тоже выходила и слонялась неподалёку под тем или иным предлогом, пока не встретит его.
— О, Боже! — с неприязнью произнёс Аллен.
— Да, в какой-то мере это достойно жалости, не так ли? Мэри говорит, что она одевалась очень тщательно, шла в Чиппинг и заходила в маленький магазинчик. Она постоянно о чем-то разговаривала с продавщицей, покупая тот или иной пустяк, но все это время не сводила глаз со стеклянной двери. Если показывался ректор, мисс Кампанула как ветром сдувало. Она была очень неуравновешенной леди, и когда дела у неё шли плохо, она наводила ужас на слуг своей злостью, грозила, что сделает что-нибудь отчаянно-буйное и так далее.
— Действительно, вела себя как татары-завоеватели в России, — сказал Аллен, — и конечно, это все очень удручающе. Продолжай.
— Все было не так плохо, пока не приехала мисс Прентайс. До этого всеми делами в приходе заправляла мисс Кампанула. Но мисс Прентайс, похоже, оттеснила её, если можно так выразиться. Мисс Прентайс превзошла её на всех ключевых позициях. Она — президент Молодёжного общества, а мисс К, была всего лишь секретарём. Почти то же самое с обществом наставниц для девушек.
— Как она может быть наставницей девушек! — воскликнул Аллен.
— Похоже, что это именно так, и она опять обошла мисс К., обучая девочек искусству завязывать бантики и незатейливой кулинарии. Сама себя продвигала, так сказать, по служебной лестнице. Начала с самой нижней ступени и добралась до самого верха. Местные девушки от этого не очень-то в восторге, но ей как будто удалось объединить их вокруг себя. И когда леди Эпплбай оставила свой пост, мисс Прентайс заняла её место. Примерно то же самое с Женским институтом и другими местными организациями. Мисс П. оказалась слишком энергичной и умной по сравнению с мисс К. Они были подругами, водой не разольёшь, но Мэри говорит, что иногда мисс К., придя домой с собрания Молодёжного общества или ещё откуда-нибудь, так говорила о мисс Прентайс, что даже Мэри удивлялась.
— О, Господи!
— Она угрожала самоубийством и так далее. Мэри знала все о завещании. Убитая часто говорила об этом — не далее, как в прошлый четверг, когда у них была генеральная репетиция, она сказала, что для мисс Прентайс было бы хорошим уроком, если бы она вообще исключила её из завещания, но она слишком милосердна, чтобы сделать это, однако надеется, что если она умрёт первой, эти деньги будут как кипяток обжигать совесть мисс Прентайс. В пятницу, сказала Мэри, у неё был хороший день. Она ушла на исповедь и вернулась в хорошем расположении духа. После пяти часов было какое-то дело в Пен Куко, и вечером она ходила в кружок книголюбов или что-то в этом роде — в дом ректора. Она была в прекрасном настроении, когда уходила, но вернулась не раньше одиннадцати часов, гораздо позднее обычного. Гибсон говорит, что на обратном пути она все время молчала, и Мэри говорит, что, когда она вошла, вокруг лица у неё был завязан шарф, и воротник пальто поднят и…
— Это была не она, — вмешался Найджел. — Мисс Прентайс переоделась в мисс Кампанула, чтобы взглянуть на завещание.
— Успокойтесь, Басгейт. Продолжайте, Фокс.
— Мэри проводила её в комнату, но та сказала, что ей никто не нужен, и Мэри клянётся, что она плакала. Она услышала, как её хозяйка легла. На следующее утро Мэри первым делом понесла ей чай и говорит, что вид мисс Кампанула её просто шокировал. Как выразилась Мэри, она была похожа на старую нищенку, оставленную на улице под дождём.
— Очень наглядно. Итак?
— Итак, вчерашнее утро она провела в ратуше вместе с остальными, но когда вернулась, написала записку своим адвокатам и приказала Гибсону отправить её. После полудня она оставалась дома.
— Я знал, Фокс, что у вас ещё что-то есть наготове, — сказал Аллен. — Где промокательная бумага? Фокс мягко улыбнулся.
— Оказалось, все нормально, сэр. Вот она. Он взял лист промокательной бумаги с письменного стола и протянул его Аллену. Это был почти чистый лист, только с четырьмя строчками. Аллен приставил его к зеркалу и прочитал:
"Ув Г
Пр шу и го ставителя ретить
Мной можно рее.
С жением
РИС К МП НУЛА”.
— Собиралась изменить своё завещание, — заметил Найджел из-за плеча Аллена.
— Ну вы и гадальщик! — сказал Аллен. — Провидец несчастный! Я не удивлюсь, если вы окажетесь правы. Что-нибудь ещё. Фокс?
— Больше ничего, сэр. Она выглядела как обычно, когда пришла в ратушу на представление. Она ушла отсюда в семь часов. Так как она не должна была появиться на сцене до второго акта, ей не было необходимости приходить так рано.
— И они не знают, кому, кроме её адвокатов, она могла бы написать?
— Совершенно верно, господин Аллен.
— Теперь мы пообедаем, а затем посетим дом ректора. Идёмте.
Когда они вернулись в гостиницу, то обнаружили, что представитель “Чиппинг курьер” оказался чересчур усердным. Толпа молодых людей, одетых во фланелевые брюки и твидовые пальто, приветствовала Найджела с какой-то осторожной и подозрительной сердечностью и окружила Аллена. Он дал им краткий отчёт о рояле и его внутреннем устройстве, ничего не сказал о водяном пистолете, сообщил, что, похоже, убийство не имело мотива и умолял их не следовать за ним по пятам.
— Это затрудняет мои действия и абсолютно бесполезно для вас.
— Кому принадлежит кольт, господин главный инспектор? — спросил развязный молодой человек в огромных очках.
— Это местное оружие, и есть предположение, что его украли, — ответил Аллен. — Если будет ещё какая-либо информация от полиции, джентльмены, вы услышите об этом. У вас достаточно материала для газетных отчётов. А теперь уходите, и побыстрее. Будьте маленькими Пу-Ба[10] . Никаких подтверждающих деталей не требуется. Повествование является достаточно убедительным, и насколько я понимаю, художественная достоверность не в вашем вкусе.
— Испытайте нас, — предложил все тот же молодой человек.
— Pas si bete[11] , — сказал Аллен. — Я хочу съесть свой обед.
