Рекс Стаут - Острие копья
— Господи! — Кимболл явно нервничал. — Почему этот способ надо считать наилучшим?
— В прошлое воскресенье, неделю назад, вы были очень близки к разгадке этого. — Вульф укоризненно погрозил ему пальцем. — Вы, занятый человек, только что вернувшийся из недельной деловой поездки, все же выкраиваете в это же утро время, чтобы встретиться со мной, не так ли? Почему?
Кимболл с удивлением смотрел на Вульфа.
— Об этом я хотел бы прежде всего спросить вас.
— Хорошо, я скажу вам. Вы пришли, потому что растерялись. А это нежелательное состояние для человека, находящегося в смертельной опасности. На вашем лице, правда, нет страха, только растерянность. И это странно после всего, что рассказал вам мистер Гудвин. Он сообщил вам, что четвертого июня, двенадцать дней назад, Питер Оливер Барстоу по чистой случайности был убит, и эта же самая случайность спасла жизнь вам. Вы приняли это известие с недоверием, выраженным в весьма грубой форме. Почему?
— Потому что это нелепость. — Кимболл уже терял самообладание. — Чепуха.
— Прежде вы говорили — чушь. Почему?
— Потому, что это чушь. Я пришел не для того, чтобы вести подобные споры. Когда полиция, столкнувшись с трудностями, не может объяснить то, что недоступно ее пониманию, она дает волю фантазии, лишь бы оправдать себя. Хорошо, я это понимаю. Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом, как он это умеет, но зачем заставлять меня участвовать в этом? Увольте. Я занятый человек, у меня есть дела посерьезней. Вы ошиблись, мистер Вульф, я пришел к вам не потому, что я в смятении, и, разумеется, не для того, чтобы вы меня пугали. Я пришел потому, что полиция собирается втянуть меня в свои нелепые истории, а это может повредить мне, создает шумиху вокруг моего имени, чего я, разумеется, не хочу допустить. Ваш помощник дал мне понять, что вы можете помочь мне избежать этого. Если вы готовы, я заплачу вам за это. Если нет, я найду кого-нибудь другого.
— Мм-да! — Вульф откинулся на спинку кресла и, чуть прикрыв глаза, изучал лицо брокера. Наконец он покачал головой. — Боюсь, я не смогу помочь вам избежать неприятностей с полицией, мистер Кимболл. В лучшем случае я мог бы помочь вам избежать смерти. Но и в этом я полностью не уверен.
— Я никогда не надеялся ее избежать.
— Не уклоняйтесь от сути вопроса. Я говорю о нависшей над вами угрозе насильственной смерти. Если я еще не распрощался с вами и продолжаю отрывать вас от важных дел, то это не только потому, что вижу, как вы, словно глупец, идете навстречу смертельной опасности. Я воздерживаюсь от многих христианских порывов, ибо считаю, что человека нельзя спасать принудительными методами. В данном случае мною движет еще и личный интерес. Миссис Барстоу предложила награду в пятьдесят тысяч долларов тому, что найдет убийцу ее мужа. Я намерен найти его. А чтобы сделать это, я должен знать, кто пытался убить вас четвертого июня и, бесспорно, попытается снова сделать это, если его не остановить. Если вы поможете мне, это будет на пользу и вам и мне. Если нет, тогда, лишь какая-нибудь его ошибка при второй, уже успешной попытке, сможет помочь мне уличить убийцу и отдать в руки правосудия за оба преступления. Что ж, я согласен на любой вариант.
Кимболл недоуменно покачал головой, но не встал, а продолжал сидеть в кресле, не выказывая никакой тревоги, а всего лишь интерес.
— Вы прекрасно говорите, мистер Вульф. Не думаю, что вы можете быть мне полезным, потому что вы, как и полиция, верите во всякие неправдоподобные истории. И тем не менее вы прекрасный оратор.
— Благодарю вас. Вам нравятся люди, умеющие хорошо говорить?
Кимболл согласился.
— Я люблю все хорошее. Хорошую речь, хорошую торговлю, хорошие манеры, хорошую жизнь. Я не имею в виду богатство, роскошь. Я сам пытался жить хорошо и хочу верить, что все этого хотят. Я знаю, некоторым это удается, но верю, что они все же стремятся. Когда мы ехали в машине с вашим помощником, я думал об этом. Я не хочу сказать, что то, что он мне говорил, не произвело на меня впечатления. Конечно, произвело. Но когда я настаивал, что это чушь, я искренне верил в то, что говорю, и придерживаюсь такого убеждения и сейчас. И тем не менее это заставило меня призадуматься. А что если действительно кто-то хотел меня убить? Кто бы это мог быть?
Он остановился, Вульф негромко спросил:
— Да, кто?
— Никто, — подчеркнуто произнес Кимболл.
Я про себя подумал, что если этот человек превратится, как Барстоу, в труп, на который поостережется сесть даже изголодавшийся комар, я подам в отставку.
— Как-то мне довелось встретить человека, который убил двух своих коллег только за то, что им больше его повезло в торговле лошадьми, — заметил Вульф.
Кимболл рассмеялся.
— Хорошо, что он торговал лошадьми, а не зерном. Если бы этот метод усреднения прибыли получил всеобщее распространение в бизнесе, я был бы убит не единожды, а миллион раз. Я отличный торговец, это единственное, чем я могу гордиться. Я люблю зерно. А вы, наверное, любите фантастические ситуации, хорошее убийство. Что же, это ваш бизнес. Я же люблю пшеницу. Представляете, мировой запас пшеницы составляет семьсот миллионов бушелей! И я знаю, где в эту минуту находится каждый бушель из этих семисот миллионов. Обратите внимание, каждый бушель.
— У вас одного, небось, около сотня бушелей или, более того, не так ли? — полюбопытствовал Вульф.
— Представьте, ни одного. Я сейчас не делаю ставок. Завтра, возможно, или через неделю. Я совершил немало сделок, и все удачные. Я всегда играю по правилам. Вот о чем я думал, когда ехал к вам. Я не знаю всех деталей дела Барстоу, лишь то, что писали в газетах. Насколько я знаю, клюшку не нашли. Думаю, ее никогда и не было. Даже если клюшка будет найдена и окажется той, что я дал Барстоу, чтобы сделать первый удар, все равно я не поверю, что кто-то собирался с ее помощью убить меня. Я всегда придерживался правил, я играл честно, как в делах, так и в личной жизни.
Он остановился.
— Есть множество способов причинить зло, — почти под нос пробормотал Вульф. — Прямо, косвенно, материально, духовно, банально, фатально…
— Я никому не причинял зла.
— Вы так думаете? Помилуйте, так ли? Смысл святости в искуплении. Если позволите, приведу в пример себя. Кому я причинил зло? Просто не знаю, почему в вашем присутствии меня тянет на покаяния. Забудьте об убийстве Барстоу, тем более что для вас это просто чушь. Забудьте о полиции, мы найдем способы избавить вас от их надоеданий. Мне нравится беседовать с вами, если, конечно, вам позволяют ваши неотложные дела. Надеюсь, я не отрываю вас от какого-то срочного дела?
