Найо Марш - Смерть пэра
— Она ничего не сказала. — Доктор Макколдунн посмотрел на полисмена. — Она вообще мало что говорила.
— Да, я знаю, — согласилась Шарло. — Она просто глядит на тебя не мигая и молчит. Чувствуешь себя очень неприятно.
— Вы не знаете, принимает ли она какие-нибудь лекарства? Скажем, ну-у… аспирин? Или что-нибудь снотворное?
— Не знаю, — резко ответила Шарло. — А почему вы спрашиваете?
Доктор слегка пожал плечами и уклончиво ответил:
— О, я просто думал, что если она принимает что-нибудь, то ей и дальше лучше принимать лекарство. В той же дозе.
— Спросите у Диндилдон.
— Она ничего не знает.
— Доктор Макколдунн, — начала Шарло, — что вы хотите…
Тут ее резко перебил Стивен.
— Что там т-такое? — громко спросил он. — Послушайте!
Издали донесся гудящий звук. Раздался звонок в дверь. В коридоре прозвучали шаги Баскетта, и через несколько секунд он вошел в гостиную.
— Милорд, мистер Фокс хотел бы поговорить с вами…
— Да-да, Баскетт, конечно. Лорд Чарльз поспешно вышел.
Дверь закрылась, но не раньше, чем Роберта расслышала приглушенный грохот с лестничной площадки.
— Это же лифт, — сказал Стивен. — Я-то думал, что п-полиция его выключила…
— Так и есть, — ответил Генри.
— Мне кажется, я знаю, кто это, — сказал доктор Макколдунн. — Не волнуйтесь, леди Чарльз. Полиция занялась всеми необходимыми формальностями, и мы ждали… э-э…
— Они его увозят?
— Да.
— Понятно. Моя невестка в курсе?
— Я попросил сиделку объяснить ей. Леди Вутервуд настолько… Я не стал предлагать ей присутствовать при этом. Это только расстроит ее. Мне кажется, я должен сказать пару слов Аллейну. Извините.
Макколдунн вышел, столкнувшись в дверях с Плюшкой.
— Послушайте, — сказала Плюшка, — в номер двадцать шесть зашли какие-то люди. Они приехали на лифте.
— Закрой-ка дверь, — велел Колин.
Но даже при закрытой двери они слышали тяжелые шаги, которые безошибочно знаменовали окончательный уход дяди Г. из дому. Даже Миноги не могли найти слов и просто сидели в неуютном молчании. С тяжелым стуком захлопнулась дверь лифта, механизм тяжко вздохнул, и дядя Г. снова воспользовался лифтом…
Генри подошел к окну гостиной, отогнул штору и стал смотреть вниз на улицу. Остальные настороженно наблюдали за ним, потом близнецы не выдержали и присоединились к брату. Роберта поневоле читала все этапы продвижения дяди Г. на их лицах. Генри открыл окно пошире. Внизу, на Плезанс-Корт, хлопнула дверь фургона. Потом заревел мотор, прозвучал клаксон. Генри опустил штору и вернулся в комнату.
— Полагаю, — пробурчал он, — меня не запишут сразу в подозреваемые номер один только за то, что я смотрел на это.
— Плюшка, — спросила Шарло, — ты уже поговорила с мистером Аллейном?
— Да, мамуля.
— Тогда иди в постель, родная. Я приду сказать тебе «спокойной ночи», если сумею. Но не жди меня. Беги.
Плюшка уже подошла к двери, но что-то вспомнила и обернулась.
— А он меня почти ни о чем и не спрашивал, — сообщила она. — Только о том, что мы делали в столовой, когда…
— Pas pour le jeune homme,[18] — предостерегающе сказала Фрида.
Плюшка быстро скорчила гримаску в сторону констебля и открыла дверь.
— Эй, погоди! — с тревогой крикнула Фрида. Но она опоздала: Плюшка уже удалилась. — Послушайте, — обратилась Фрида к полисмену. — Могу я выйти за ней следом? Я хочу у нее кое-что спросить.
— Боюсь, мисс, что этого нельзя. Я могу, если хотите, попросить молодую леди вернуться сюда, — предложил, вставая, констебль.
— Да нет, не надо. Это бесполезно, — мрачно ответствовала Фрида. — У нее не настолько хороший французский…
Она принялась бесцельно бродить по комнате. Из прихожей вернулся лорд Чарльз и подошел к огню. Он положил локти на каминную полку, а голову на руки.
— Ну что, друг мой? — спросила Шарло.
— Вот и все, Имми, — ответил он, сменив позу. — Они его увезли. Ты ведь не знала его молодым, а?
— Нет…
— Нет. Мальчиками мы дружили. Странно, что он так от нас отдалился.
— Да, — отозвалась Шарло. — Странно. Он подошел и сел с ней рядом.
— И что же теперь будет? — спросил Генри.
— Наверное, продолжат допрос свидетелей, — откликнулась Фрида. — Как вам кажется, кого он вызовет следующим? Я с нетерпением жду своей очереди.
— Фрид, родная, — попросил ее отец, — не надо, прошу тебя.
— Что — не надо, папочка?
— Не будь тем, чем ты пытаешься казаться. Мы все так отчаянно устали… Имми, может быть, я попрошу полицию, чтобы мне позволили повидаться с Вайолет?
— Не надо, дорогой. Доктор Макколдунн говорит, что она ведет себя гораздо тише и разумнее. Несомненно, она…
Дверь в гостиную медленно отворилась. Молодой констебль немедленно поднялся на ноги, а за ним по очереди и все Миноги. В раме дверей, опираясь одной рукой на сиделку в форменном халате, а другой — на свою горничную, стояла вдовствующая леди Вутервуд.
Роберта видела в этот вечер слишком много страшного, поэтому ее природный иммунитет к потрясениям слегка ослаб. Несомненно, появление леди Вутервуд в гостиной вызвало в сердце Роберты чистой воды ужас. Возникало такое ощущение, будто некий зловредный режиссер задумал ее появление в худших традициях викторианской мелодрамы. Благодаря причудливой игре света зеленая дверь бросала зеленые же блики на лицо леди Вутервуд. Подбородок у нее отвис, а глубоко запавшие глаза тонули во мраке, зато рот, влажный и все еще со следами помады, блестел на свету. Узел крашеных волос распустился, и пряди свисали вперед. Наверное, леди отвергла помощь Диндилдон, потому что платье на ней было застегнуто вкривь и вкось. Она, казалось, совсем не имела костей. Руки ее, все в складках, свисали вдоль тела. Поскольку ее поддерживали с обеих сторон сиделка и горничная, у Роберты мелькнула дикая мысль. Ей показалось, что перед ней подвешенная за шею нескладная кукла, которой управляют кукловоды. Губы леди Вутервуд шевелились, и в комнате было так тихо, что Роберта расслышала шлепанье ее рта, когда она собралась заговорить. Но когда леди Вутервуд все-таки заговорила, голос ее был самым обычным, заурядным, без малейшего намека на трагедию.
— Чарльз, — произнесла леди Вутервуд. — Я пришла, чтобы повидать полицейских.
— Конечно, конечно, Вайолет. Я немедленно им сообщу.
— Я пришла, потому что есть вещи, которые они обязаны понять. Они увезли тело Габриэля. Оно должно вернуться ко мне, в мой дом. Похороны будут проводиться из моего дома, и ниоткуда больше. Я хочу им это сказать. Габриэль должен вернуться домой.
