Чарлз Тодд - Дар мертвеца
Фиона Макдоналд не случайно встретила на дороге роженицу, не воспользовалась случаем, не убила ее и не украла ребенка. Она довольно давно знала, когда ребенок должен появиться на свет. Она позаботилась о том, чтобы о родах узнала и тетка. А это значит, что ребенка ей обещали заранее.
Но кто?
А если возникла необходимость убить мать, чтобы оставить у себя ребенка, кто та женщина, чьи кости нашли на горном склоне?
Что еще более важно с точки зрения леди Мод, какую роль сыграла во всем происходящем Элинор Грей — и принимала ли она участие в происходящем? И где Элинор Грей сейчас?
Никто не мог этого сказать.
Хэмиш высказал вслух то, о чем Ратлидж уже думал, только не хотел говорить: что, возможно, ребенка Фионе дали на время, чтобы она ухаживала за ним, пока его мать не поправится и не потребует его назад. Пока она не сделает то, что собиралась сделать, — например, не выучится на врача?
А Фиона привязалась к мальчику, надеялась, что ей удастся оставить его у себя навсегда. Наверное, она решила, что не вынесет расставания с ним.
Хэмиш с болью в голосе добавил: «Они все твердят одно и то же. Все заранее уверены в том, что она виновна… Если только не окажется, что мать жива, и она не даст показания в ее пользу!»
Глава 15
Ратлидж временно поставил жестяную коробку на место, туда, где нашел ее. Он уже спускался по лестнице, когда в голову ему пришла неожиданная мысль.
Его сестра Франс как-то нашла в небольшой шкатулке кедрового дерева, принадлежавшей их матери, две бережно хранимые крестильные рубашки. Обернутые в папиросную бумагу, белые, мягкие, отороченные кружевами по вороту и подолу… К ним прилагались кружевные чепчики с крошечными складочками, которые завязывались длинными лентами под подбородком. Крошечные вязаные пинетки с голубыми и розовыми лентами. Франс, которая редко плакала, тогда сказала ему сдавленным голосом:
— Она так и не дождалась внуков — ни моих, ни твоих. Должно быть, это очень огорчало ее.
Как будто это было последней несправедливостью по отношению к мертвым…
А в центре каждой рубашки, достающей почти до колен взрослого мужчины, не говоря уже о младенце, был большой овал с переплетенными инициалами, вышитыми белой атласной нитью.
Его крестили в рубашке его деда, которая бережно передавалась из поколения в поколение. Франс перешла крестильная рубашка их бабушки. Фамильная традиция, которая очень много значила для людей, гордящихся своими предками…
Даже если Элинор Грей бросила ребенка после рождения, наверняка она позаботилась о том, чтобы его надлежащим образом крестили — в длинной белой рубашке. Может быть, и не в фамильной, переходившей из поколения в поколение, но тоже во вполне приличной. Если только ее не дали взаймы…
Ратлидж развернулся и быстро зашагал назад. Сама Фиона жила в первой комнате, но за ней имелись еще две. Одна пустая, с аккуратно застеленной постелью, накрытой чистыми простынями, чтобы не запылилась, и вторая — царство маленького мальчика, с ящиком для игрушек, комодом для одежды, буфетом и кроваткой.
Сначала Ратлидж подошел к комоду для одежды. Он оказался почти пуст. Здесь остались только рубашки и чулки, из которых он уже вырос, и крошечные ботиночки, оставленные на память. Маленькое красивое одеяльце для младенца, пережившее много передряг. Синее вельветовое пальтишко с такой же шапочкой и вытертая лошадка с оторванным ухом и на трех ногах. На дне, завернутая в папиросную бумагу и пересыпанная лавандой, лежала крестильная рубашка. Он достал ее и осторожно развернул.
Хэмиш все увидел раньше его. Вышитый полукруг, состоящий из переплетенных букв — только не на животе, как у них с сестрой, а на лифе.
Ратлидж поднес рубашку к окну и внимательно осмотрел. Красивые инициалы с крошечными незабудками в промежутках. «МЭМК».
Что обозначают буквы? Мод Кук? Или Мэри Кук? А может, тут скрыто совсем другое имя?
К тому времени, как вернулся Маккинстри, Ратлидж уже положил крестильную рубашку на дно ящика комода и задвинул его.
Когда констебль и инспектор вышли на улицу, они увидели человека, с которым Ратлидж несколько дней назад встретился в конюшне. Маккинстри, с ключом в руке, повернулся и поздоровался с ним. Сбоку от мужчины стоял маленький растрепанный мальчик лет трех-четырех. Он был высоким для своего возраста и крепко сбитым, с темными волосами почти такого же цвета, как у Ратлиджа, и сероголубыми глазами, которые казались темнее на солнце, чем, возможно, при свечах.
— Вот, пришли кошку покормить, — отрывисто объяснил мужчина, неодобрительно косясь на Ратлиджа.
«Значит, теперь ты знаешь, кто я, — подумал Ратлидж, — и тебе это не нравится. Интересно, почему…»
— Не знал, что у вас есть ключ, — удивленно заметил Маккинстри.
— Да, дом нельзя бросать без присмотра. У меня ключ с тех пор, как Эласадж Маккаллум заняла место своего отца.
— Не знаю… — начал Маккинстри, но мужчина его перебил:
— Кошку-то кормить надо. Или вы ее заберете? Парнишка будет скучать без нее. А ведь он и так остался без матери.
Маккинстри сказал:
— Что ж, отлично, только ничего не трогайте.
Мужчина вскинул на него гневный взгляд:
— Я не трогал ничего чужого, когда еще был в его возрасте и ничего не смыслил! — Он покосился на мальчика.
Хэмиш что-то говорил, но Ратлиджу трудно оказалось его понимать, он и сам невольно замолчал под задумчивым взглядом ребенка.
Значит, вот он какой — Иен Хэмиш Маклауд.
Ратлидж почувствовал, как у него сжимается сердце. Красивый мальчик. Совсем маленький и заброшенный…
Ратлидж опустился на одно колено, и мужчина, по-прежнему державший мальчика за руку, сделал шаг вперед, набычился и приготовился защищаться. Но что-то в лице Ратлиджа остановило его, и он снова отступил.
— Ну, здравствуй, Иен! — сказал Ратлидж, хотя у него перехватило горло. Если бы Хэмиш остался жив, это мог бы быть его сын. Или сын Джин, если бы Ратлидж женился на ней в 1914 году… — Хочешь навестить кошку?
Иен кивнул. Он с серьезным видом посмотрел на Ратлиджа, а потом перевел взгляд на Маккинстри. Должно быть, Маккинстри улыбнулся, сказав: «Привет, Иен!» — потому что мальчик ответил ему улыбкой, как будто из-за тучи внезапно выглянуло солнце. Глаза его наполнились светом и теплом, а грусть исчезла.
— А мама здесь? Она вернулась? — тихо спросил он.
— Нет, но я ее видел, — ответил Ратлидж. — Она здорова и скучает по тебе. — Он взглянул в лицо мужчины: пусть только попробует что-нибудь возразить! Но тот ничего не сказал, и, хотя Маккинстри неловко переминался с ноги на ногу, он тоже промолчал.
