Гастон Леру - Призрак оперы
Рауль опять подумал о золотых звездах, которые видел в своей комнате. Если бы только пистолет был способен уничтожить их!
Существуют, конечно, необычные человеческие глаза, которые расширяются в темноте и светятся, как звезды или как глаза кошки. (Кроме того, всем известно, у некоторых альбиносов кроличьи глаза при дневном свете и кошачьи – ночью.) Да, он действительно выстрелил в Эрика! Если бы только он убил его! Монстр сбежал по водосточной трубе, как кошка или преступник, которые (опять же, как всем известно) могут карабкаться по водосточным трубам хоть до самого неба. Эрик, вероятно, замышлял что-то против Рауля, но, раненный, убежал и обратил свой гнев против своей возлюбленной.
Такие жестокие мысли роились в голове бедного Рауля, когда он бросился в артистическую комнату Кристины.
– Кристина! Кристина!
Горькие слезы обожгли веки несчастного, когда он увидел разбросанную повсюду одежду, которую его невеста намеревалась взять с собой, готовясь к побегу. Если бы она согласилась уехать раньше! Почему она медлила? Почему играла с судьбой и с сердцем монстра? Почему в конечном акте милосердия она дала этой демонической душе пищу своей божественной песней:
Ангел, благословенный небом,
Мой дух стремится к тебе на покой!
Рыдая, произнося клятвы и оскорбления, Рауль неуклюже ощупывал руками большое зеркало, которое открылось однажды ночью и впустило Кристину во владения Эрика, Но все напрасно: очевидно, зеркало повиновалось только Эрику. А может быть, любые действия вообще бесполезны в обращении с такими зеркалами, может быть, нужны какие-то особые слова, заклинания. В детстве ему рассказывали такие истории.
Вдруг виконт вспомнил о воротах, открывающихся на улицу Скриба, подземном ходе, ведущем от озера к улице. Да, Кристина говорила ему об этом! К своему ужасу, он обнаружил, что большого ключа в ящике нет, но решил пойти на улицу Скриба в любом случае.
Он вышел из здания Оперы и стал ощупывать дрожащими руками огромные камни в поисках отверстий. Наткнулся на железную решетку. Та ли это решетка, которая была нужна ему? Или это другая? Рауль беспомощно взглянул сквозь решетки. Как темно там внутри! Он прислушался. Какое безмолвие! Он обошел вокруг здания. Вот мощные решетки и большие ворота! Но, увы, это были только ворота во двор администрации…
Рауль пошел к консьержке.
– Извините меня, мадам, можете вы сказать, как найти ворота, ворота, сделанные из решеток, железных решеток, которые выходят на улицу Скриба и ведут к озеру? Вы знаете озеро, подземное озеро под Оперой!
– Я знаю, что под Оперой есть озеро, но какие ворота ведут к нему – нет, этого я не знаю.
– А как насчет улицы Скриба, мадам? Улица Скриба! Бы были когда-нибудь на улице Скриба?
Она только засмеялась. Рауль поспешил прочь вне себя от ярости. Он бегал вверх и вниз по лестницам, прошел через всю административную часть здания и оказался на ярко освещенной сцене.
Здесь он остановился, тяжело дыша и с сильно бьющимся сердцем. Может быть, Кристина нашлась. Он подошел к группе мужчин.
– Извините, мсье, вы не видели Кристину Доэ? – спросил он.
Они рассмеялись.
Услышав новый гул голосов на сцене, Рауль повернулся и увидел человека, который проявлял все признаки спокойствия, несмотря на возбужденную жестикуляцию толпы мужчин в черных фраках, окруживших его. У него было розовое, краснощекое, дружеское лицо, обрамленное кудрявыми волосами и освещенное двумя ясными голубыми глазами.
Мерсье указал в сторону незнакомца и кивнул Раулю:
– Вот человек, к которому вы должны адресовать свой вопрос, виконт. – И он представил Рауля полицейскому комиссару Мифруа.
– А, виконт де Шаньи, – сказал Мифруа. – Рад видеть вас, мсье. Не будете ли вы так добры пройти со мной… И теперь, где директора? Где они?
Поскольку Мерсье хранил молчание, Реми взялся сообщить Мифруа, что мсье Ришар и Мушармен заперлись в своем кабинете и все еще ничего не знают об исчезновении Кристины Доэ.
– Странно! Пойдемте к ним.
И Мифруа, за которым следовала толпа, продолжавшая расти, направился к кабинету. Мерсье, воспользовавшись ситуацией, незаметно передал Габриэлю ключ.
– Дела идут плохо, – сказал он вполголоса. – Пойдите и дайте мадам Жири возможность подышать свежим воздухом.
Габриэль ушел.
Толпа скоро подошла к двери директорского кабинета. Мерсье стучал напрасно – за дверью не реагировали.
– Откройте, именем закона! – приказал наконец Мифруа громко, с тревогой в голосе.
И тут дверь открылась. Люди поспешили в кабинет вслед за комиссаром.
Рауль должен был войти последним. Когда он уже намеревался это сделать, на его плечо опустилась рука и он услышал слова, сказанные почти на ухо: «Секреты Эрика не касаются никого, кроме него».
Молодой человек обернулся и подавил восклицание. Позади него стоял смуглый мужчина с зелеными глазами, на голове которого красовалась остроконечная каракулевая шапка. Перс! Он поднес руку к губам, призывая к благоразумию, и затем, не дав изумленному Раулю спросить его о причине столь загадочного вмешательства, поклонился, отошел и исчез.
Глава 17. Удивительные откровения мадам Жири, касающиеся ее личных отношений с призраком Оперы
Прежде чем мы последуем за полицейским комиссаром Мифруа в кабинет директоров Оперы, в который Мерсье и Реми тщетно пытались войти раньше, читатель должен позволить мне рассказать о некоторых весьма необычных событиях, имевших место в последние часы. Ришар и Мушармен заперлись в кабинете по причине, которая все еще неизвестна читателю. Мой долг, долг историка, раскрыть эту причину без дальнейшего отлагательства.
Я уже говорил о неприятной перемене, которая произошла недавно в настроении директоров Оперы, и дал читателю понять, что эта перемена не была вызвана лишь падением люстры при обстоятельствах, с которыми мы знакомы.
И хотя Ришар и Мушармен предпочли бы, чтобы этот факт так и остался неизвестным, я все же расскажу теперь читателю, что призрак получил первую выплату в двадцать тысяч франков. Были слезы и скрежетание зубами, но дело было сделано очень просто.
Однажды утром директора нашли на своем столе конверт. В нем была записка от призрака Оперы:
«Настало время выполнить обязательство, обусловленное в книге инструкций. Положите двадцать тысяч франков в этот конверт, запечатайте его, скрепите собственной печатью и отдайте конверт мадам Жири, которая сделает все, что необходимо».
Директора не стали ждать, чтобы им дважды повторяли это требование. Не теряя времени и все еще гадая, как эти дьявольские записки попадают в запертый кабинет, они решили, что наконец-то им предоставляется очень хороший шанс схватить загадочного шантажиста. Они рассказали о требовании Габриэлю и Мерсье, взяв с них обещание хранить все в секрете, затем положили двадцать тысяч франков в конверт и, не спрашивая объяснений, отдали его мадам Жири, которая была восстановлена в своей прежней должности билетерши. Она не выразила удивления. Разумеется, за ней установили тщательное наблюдение.
