Найо Марш - Смерть в день рождения
— Полагаю, он знает, что делает.
Опять наступило молчание, прерванное Тимоном Гантри:
— Я думаю, что это ужасно тяжело для Чарльза Темплетона.
Анелида увидела, как на лицах у всех появилось виноватое выражение, будто им стало стыдно, что они совсем забыли о Чарльзе. Послышались смущенные и сочувствующие возгласы.
— Мне не нравится, — неожиданно сказала Рози, — что нам практически ничего не известно. Что случилось? Почему все держат в тайне? Почему они полагают, что это не несчастный случай? Мы знаем только, что бедняжка Мэри скончалась от большой дозы пестицида. Это ужасно, трагично, и все мы невыразимо потрясены, но если нас держат здесь под подозрением, — в раздражении она стукнула кулачком по столу, — мы хотя бы имеем право знать почему!
Ее монолог отнюдь не был спокойным, а последнюю фразу она почти выкрикнула. Видимо, поэтому никто и не слышал, как отворилась дверь, и на пороге появился Аллейн.
— Имеете полное право, — произнес он, проходя в столовую, — и прошу извинить меня, что это объяснение так долго откладывалось.
Мужчины привстали, но Аллейн сделал им знак рукой и все снова сели на свои места. Несмотря на волнение, Анелида отметила, как быстро и без всяких, казалось, усилий этот человек овладел аудиторией. Даже славившийся этим качеством Гантри безропотно подчинился вместе со всеми. А внимательное молчание, воцарившееся в комнате, ничем не отличалось от того, которое Гантри требовал на репетициях. Не нашелся что сказать и полковник Уорэндер, чьи нахмуренные брови и гневно сжатые кулаки не предвещали окружающим ничего хорошего.
— Я думаю, — начал Аллейн, — что мы устроим совещание за круглым столом.
Он уселся в свободное кресло во главе стола и, улыбнувшись Рози Кавендиш, заметил:
— Все-таки, поистине, место красит человека. Нужно еще пять стульев, Филпот.
Пока Филпот расставлял стулья, никто не проронил ни слова.
Из холла появился Фокс, ведя за собой Флоренс и Старую Нинн. Нинн была наряжена в красный фланелевый халат. Туалет Флоренс тоже явно отличался определенной небрежностью, и, чтобы скрыть его недостающие детали, она накинула на себя большую шерстяную шаль. На голове ее были бигуди.
— Садитесь, пожалуйста, — пригласил их Аллейн. — Прошу прощения, что опять вас побеспокоил, но, надеюсь, на сей раз ненадолго.
Флоренс и Нинн, обе недовольные, не обращая друг на друга никакого внимания, неохотно уселись в разных концах стола, оставив между собой и соседями пустые стулья.
— А где Харкнесс, Фокс?
— Думаю, сэр, опять в оранжерее. Мы решили, что нет смысла его поднимать.
— Боюсь, что придется.
Раздвинув закрывающие стеклянную дверь занавеси, Фокс скрылся в оранжерее.
Вскоре оттуда донеслось хрипящее отвратительное мычание и протестующие возгласы. Наконец, Фокс вывел опухшего от сна и донельзя взъерошенного доктора Харкнесса.
— Что за пытка! — хрипло проговорил тот. — Жуткие ощущения!
— Будьте так любезны, — попросил его Аллейн, — взглянуть, в состоянии ли мистер Темплетон присоединиться к нам. Если у вас на этот счет возникнут какие-либо сомнения, мы не станем его беспокоить. Он в кабинете.
— Хорошо, — ответил доктор Харкнесс, пытаясь обеими руками пригладить волосы. — Никогда, никогда, никогда не вздумайте смешивать четыре порции виски с тремя бокалами шампанского. Не делайте этого! — добавил он с такой горячностью, будто кто-то намеревался это тут же проделать, и вышел из комнаты.
— Подождем мистера Темплетона, — спокойно заметил Аллейн и углубился в лежащие перед ним бумаги.
Уорэндер прочистил горло:
— Смотреть тошно на этого костоправа, — сказал он.
— Бедненький, — вздохнул Берти. — И все же я бы поменялся с ним местами. Хоть он и в жалком состоянии, но даже ему я завидую.
— Отвратительно! — произнес Уорэндер. — Он ведь при исполнении своих обязанностей.
— Вы на самом деле такой? — вдруг спросил Гантри, прямо-таки с обожанием глядя на Уорэндера.
— Простите, сэр, не понял.
Сцепив руки, Гантри восторженно объяснил:
— Ведь на такое никогда не осмелишься! Никогда! И так уже говорят, что постановки смахивают на карикатуру. А ведь вы живое свидетельство того, насколько они заблуждаются, полковник! Да вы своей персоной можете опровергнуть все это.
— Черт меня побери, если я понимаю, о чем вы рассуждаете, Гантри. Но если вы хотите оскорбить…
— «Нет оскорблений, — неожиданно процитировал Аллейн, не отрываясь от своих записей, — нет оскорблений в этом мире, клянусь вам честью, господа, их нет».
Все уставились на него. Сброшенный с любимого конька Гантри оглядел сидящих за столом, как бы призывая их обратить внимание на выходку Аллейна. Берти, наклонившись к нему, прошептал, указывая глазами на инспектора:
— Какое великолепие!
— Что?! — воскликнула Рози. — Что ты сказал?
— Я сказал, какое великолепие, — повторил Берти. — А что? О господи! Прости.
Уорэндер что-то пробурчал.
— Я говорил о мистере Аллейне, дорогая, — объяснил Берти. — Я сказал, что он великолепен.
— А, это! Извини, — отозвалась Рози.
— Ошибка, — обращаясь к своим бумагам, произнес Аллейн. — Но вскоре мы ее исправим. Пусть она нас не сбивает со следа.
Страшно смущенная Рози хотела что-то сказать, но тут в комнате появился Чарльз Темплетон. Его сопровождал доктор Харкнесс. Чарльз был бледен, весь как-то съежился и походкой напоминал очень старого человека. Но держался он по-прежнему сдержанно и спокойно и, войдя в комнату, всем улыбнулся.
Поднявшись, Аллейн подошел к нему.
— Все в порядке, — сказал доктор. — Он в силах присутствовать. Правда, Чарльз?
— Да, в силах, — повторил Чарльз. — Мне много лучше.
— Садитесь в то кресло. Там удобнее, — предложил Аллейн. — Мы, видите, без разрешения заняли ваш обеденный стол.
— Конечно. Надеюсь, вам дали все, что требовалось. Я сяду здесь.
Он уселся на ближайшем стуле. Ричард встал и, обняв Чарльза за плечи, склонился к нему. Чарльз, повернув голову, посмотрел на Ричарда. На миг Аллейну показалось, что он уловил меж ними сходство.
— Ты все это выдержишь? — спросил Ричард.
— Да-да, безусловно.
Ричард вернулся на место. Доктор Харкнесс и Фокс заняли два оставшихся стула. Накрыв руками лежащие перед ним бумаги, Аллейн сказал:
— Ну что ж, — и в который раз пожалел, что так и не собрался придумать подходящей фразы, чтобы открывать в подобных случаях обращения к публике.
«Как мы похожи на какой-нибудь комитет во время заседания, а наш председатель подозревает, что один из нас — убийца», — подумала Анелида. Сидящий очень прямо на стуле Ричард не поднимал глаз. Когда Анелида слегка повернулась, он сжал ее руку, но тут же отпустил.
