Стенли Эллин - Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью
Из глубины зала ожидания показалась какая-то женщина, озираясь вокруг с гневным, и одновременно растерянным выражением лица.
— Вы не видели моего сына? — жестко спросила она.
Мисс Траб уставилась на нее, силясь понять, о чем ее спрашивают.
— Сына? — переспросила она, испытав знакомый укол в сердце.
— Да. Я велела ему ждать меня здесь.
— Здесь никого не было, когда я вошла.
— Ах, дети! — буркнула расстроенная женщина, шагая к выходу. — С ними столько хлопот, а они их не стоят!
Вышла, хлопнув дверью.
«Это неправда, — заметила мисс Траб про себя, думая на этот раз про Джой Холмс, — Всегда стоят. Всегда».
И вновь погрузилась в свои мысли. У Френсис теперь была прелестная усадьба. Может быть, немного запущенная — чего стоят одни кусты на въездной аллее, — но что бы она без них делала? Она чуть усмехнулась, припомнив свое поспешное бегство в эти кусты при виде приближающегося автомобиля Холмсов. Скорчившись за кустом, она там бы и осталась до их отъезда, чтобы потом увидеться с Френсис, если бы Джой так не перепугалась, когда…
Мисс Траб взглянула на часы — еще полчаса до ближайшего поезда. На скорый она уже опоздала. Она прикрыла глаза, позволяя себе унестись в мешанину полуреальных, полувымышленных образов, когда вдруг ее вернул к действительности детский голос:
— Я хочу к маме.
Маленький мальчик лет четырех стоял у дверей, озираясь с деланной уверенностью, скрывавшей нараставший испуг.
Мисс Траб тут же сориентировалась в ситуации.
— Она велела тебе ждать здесь, верно?
— Я ждал.
— Не было тебя здесь, когда я пришла. А вот твоя мама тут была. И спрашивала меня, куда ты пропал.
Мальчик поджал губы. Он не собирался ни перед кем отчитываться.
— Она пошла тебя искать, но наверное скоро вернется. Лучше останься со мной.
Ребенок все еще стоял в дверях, расстроенный и испуганный, но решительно не признающий своей вины.
— Иди сюда, посиди со мной, — улыбаясь, уговаривала мисс Траб. — Я тебе буду рассказывать сказки, пока не вернется мама.
Мальчик молча отвернулся, не говоря ни слова, с трудом открыл тяжелые двери, протиснулся в них и исчез.
Мисс Траб сорвалась с места, в страхе за ребенка забыв о собственных заботах. Мальчик был неловкий, непослушный, несимпатичный, как и его мать. Но он был слишком мал, чтобы бегать одному по вокзалу. Кто-то должен был им заняться.
Она выбежала на перрон и, заметив маленькую фигурку, ускорила шаги.
Так несчастливо сложились обстоятельства, что мать мальчика, возвращаясь вконец расстроенная в зал ожидания, заметила его в тот же самый момент, когда он заметил догонявшую его мисс Траб. Мальчик побежал, и вдруг увидел перед собой мать, яростная мина которой не оставляла никаких сомнений в том, что его ждет. Попав между двух огней, он внезапно резко свернул в сторону, опрометью кинувшись вслепую в направлении края перрона, на который как раз прибывал лондонский скорый.
Мисс Траб попыталась в отчаянном рывке подхватить его и сама едва не рухнула с перрона на пути. Ребенка поймал какой-то носильщик. Мать дико вскрикнула. Поезд тормозил, с треском распахнулись двери вагонов.
— Это ваш ребенок? — без всякого злого умысла спросил носильщик, подталкивая мальчика в сторону той из двух запыхавшихся женщин, что помоложе, — Опасно позволять ему бегать по станции.
— Я ему не позволяла, он сам сбежал. — Мать тряхнула мальчика так грубо, что тот заплакал. — Эта женщина его так перепугала…
— Какая женщина? — спросил заинтригованный носильщик.
— Она за мной гналась, — плаксиво подтвердил ребенок в надежде таким образом отвертеться от наказания. — Бежала за мной.
— Это правда, — заявила мать. — Она там была, я видела. Могла столкнуть его под поезд, если бы вы его не поймали.
Носильщик пожал плечами и ушел. Но мисс Траб, которая, опершись о багажную тележку, тяжело переводила дух, слышала эти слова, и ноги ее подкосились от потрясения. С трудом повернувшись к перрону спиной, она вдруг сообразила, что именно этого поезда ждет, из последних сил преодолела ничтожное расстояние, вошла в вагон и втиснулась в угол у окна с противоположной стороны.
Мать мальчика еще некоторое время озиралась по перрону в поисках мисс Траб — так ей хотелось выговорить той за то, что подвергла опасности ее ребенка. Но желанный козел отпущения исчез, преступно скрылся. Она часто потом повторяла это, рассказывая всю историю своим знакомым. И многие из них подтверждали, что последнее время повсюду крутятся всякие странные типы и нужно быть настороже. Безумцы, преступники всех мастей, или и то и другое вместе. Возьмите, к примеру, эту каторжницу мисс Траб, которая травилась газом… Удалось бы ей это — и пусть, так нет же, нужно было ее спасти, и кто знает, на что она теперь способна…
Разговор с миссис Мидоус не рассеял сомнений Рэя Холмса. Как он объяснил жене на обратном пути, в этом деле было немало странных обстоятельств. Взять, к примеру, медицинскую сторону дела. Если мисс Траб, как она показала под присягой, никогда вообще не имела ребенка, почему не вызвали врача, чтобы тот ее обследовал и опроверг или подтвердил ее утверждение? Как такое было возможно?
— Я знаю, что делать, — заявил он. — Разыщу газету, которая помещала наиболее подробные отчеты о процессе. Лучше всего «Таймс», верно?
— Не знаю, — ответила Мевис. — В бюро, где мы с Кэрол работали, в приемной всегда лежала «Таймс», но мы никогда в нее не заглядывали. Слишком уж она толстая и нудная.
Они рассмеялись.
— И все-таки, — настаивал Рэй, — полагаю, что для начала это лучший выбор.
Мевис с обожанием посмотрела на мужа. Он был такой рассудительный, обо всем успевал подумать. Глядя на его сильные руки на руле, на его глаза, впившиеся в дорогу, она чувствовала себя счастливой и благодарной за его любовь и заботу. На него всегда можно положиться им обеим — и ей, и Джой. Так что если он интересуется этой бедной старой мисс Траб…
— Хорошо, милый, — снисходительно согласилась она. — Не знаю, добьешься ли ты чего-нибудь после стольких лет… Но попробовать не мешает, правда?
Рэй взялся за дело как обычно — спокойно, но энергично, и уже до среды просмотрел все газеты, которые мог добыть. Но любопытство его осталось неудовлетворенным.
— Чтобы доказать ее вину, — заявил он, — использовали массу всяческих уловок. К ней были явно предвзяты. Среди присяжных оказалось три женщины, и это не могло не повлиять на создание эмоционального, недоброжелательного отношения к ней.
— Не изображай такого беспристрастного!
