Стенли Эллин - Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью
Обзор книги Стенли Эллин - Случай для психиатра. Легкая добыча. Одержимость кровью
Случай для психиатра
Эллин Стенли. Случай для психиатра
(пер. с англ. И. Тополь)
Меня предупредили об открывшейся язве.
— Там, — заявил медик из страховой компании, ткнув своим пальцем «туда», в двенадцатиперстную кишку. — Нервное напряжение действует на нее, как наждачная бумага. Отдохните. Успокойтесь.
Поэтому в тот момент я не слишком удивился резкой боли «там», будто всю мою желчь собрали в шприц и вкололи в это самое уязвимое место.
Но как, черт возьми, можно оставаться спокойным с этим непонятным запахом пороха в ванной комнате? И этой полнотелой, совершенно неподвижной женщиной, по-видимому убитой из лежащего рядом с ней револьвера?
Мой револьвер!
Господи Боже!
Из проигрывателя в гостиной, к моему ужасу, продолжала звучать «Carmina Burana» Карла Орфа, наполняя пространство музыкой. Хор с поднятыми пивными кружками восхвалял полнотелых женщин и оглашенно вторил тенору.
Бедный Карл Орф! Слишком пронацистский для моей жены, в девичестве Джоан Береш, дочери Джулиуса Береша, владельца крупной химчистки на углу Бродвея и 90-й улицы, обслуживающей за 24 часа.
Ты помнишь эту забавную сценку? Ты ее воскрешаешь вновь, заткнув ладонями уши.
— Пит, прошу тебя, прекрати!
— Ты это просишь из-за Дахау? Орф — композитор. Он не убивал евреев.
— Я знаю. Заткни его.
— Ты преувеличиваешь и устраиваешь театральные сцены.
— Это право семитки. Итак, прекрати это или я пну твой чертов проигрыватель ногой.
Я выключил музыку.
— Иногда я спрашиваю себя, почему ты вышла замуж за shegetz.
— Потому, что тогда ты прекрасно целовался.
Неисправимая шлюха. Это не истинная причина.
Она желала произвести на свет shegetz сама. Высокого крепкого блондина с голубыми глазами, вылитую копию папы Пита. Внутри — Моисей Меймонид, а снаружи — Пит Хаббен.
И она добилась своего, произведя на свет Николаса, нашего бесподобного сына. И она пожрала бы его, истинная «мамаша идиш», если бы его не охранял заботливый отец.
— Olitn lacus colueran, — пел тенор.
— Хватит! Довольно! Заткнись! — закричал я.
Воцарилась гнетущая тишина.
Непонятная тишина в доме и на улице.
И если бы сейчас по мановению волшебной палочки смогли исчезнуть труп и пистолет…
Я узнал револьвер, но не узнавал женщины.
Тем не менее, весь вспотев от волнения, с разрывающимся сердцем, я признавался себе, что между нами были какие-то отношения, ибо труп дамы лежит в моей ванной комнате, в закрытой квартире, стоящей на телеохране закрытой сети Шеридан-Сквер, в Гринвич Виллидж, а она полураздета, следовательно, не могла прийти в таком виде с улицы.
Подчеркнул множественное число: отношения…
Нет, она женщина видная: высокая, белолицая, с длинными, черными как смоль волосами, подведенными тушью глазами, накрашенными ярко-розовой помадой крепко сжатыми губами, на теле скандальное нижнее белье, воскрешающее вкусы борделей Бель Эпок: черный кружевной бюстгальтер с дырочками для сосков, черные подтяжки для черных же чулок, черные туфли на десятисантиметровой шпильке.
— Боже, когда последний раз я такую обувь видел в витринах?
И все нижнее белье из черной кисеи.
Черное, розовое и белое. Меловая фигура, как гейша. Обтянутые тканью бедра почти ослепительной белизны. И красное. Струящаяся по пластмассовой перламутровой бельевой корзине кровь, а на плиточном полу — лужа. Капли крови блестят в мягких складках уголков рта, опущенных к подбородку.
Да…
Ее поза позволяет предположить, что убийство произошло в момент Молитвы. Бельевая корзина отодвинута от стены, труп на коленях перед ней с повернутой в сторону головой, упавшей на покрывало, остекленевшие глаза устремлены в огромное зеркало на двери ванной комнаты. Руки — по бокам корзины, пальцы немного согнуты.
Захвачена врасплох за молитвой. Нет, скорее, за греховной мольбой. Нимфоманка, спешащая на звук твоих речей. Она, должно быть, прокралась сквозь охранную телесеть, вошла ко мне с требованием удовлетворить ее, полагая, что я проникну меж крепких бедер и заполню все до краев. Глаза полуприкрыты, влажные губы слегка приоткрыты — она умоляет.
Прельщенный, я тем не менее отказываюсь, объясняя, что мой образ жизни не позволяет предаваться подобным безрассудствам.
Не помня почему, я позвонил Гристед и произвел основательный заказ в бакалейной лавке, его должны доставить с минуты на минуту.
Агентства Макмануса и Нэйджа вновь встали спиной к спине. Сыпались телефонные звонки от Макмануса в Нью-Йорк, а от Нэйджа — в Лондон; требовалась особая дипломатия. Соперничающие издатели требуют отменной дипломатии, в особенности обладающие равными паями в одних и тех же предприятиях и активно ненавидящие друг друга как по одну, так и по другую сторону Атлантики 24 часа в сутки.
А в моем положении дипломатичность необходима, ибо я единственный и незаменимый агент, позволяющий Чарльзу Макманусу и Генри Нэйджу общаться. Я не могу позволить себе отменить срочный вызов под предлогом, что буду в кровати с ней.
И Винс Кенна вновь пойдет войной. Винсент Кенна, чей шедевр все вырывают из рук. Шесть бестселлеров один за другим, шесть рекордов продаж. Это Винсента Кенну надо соблазнять, а не дуреху, которой приглянулся Пит Хаббен.
Джоан отказалась это понимать.
— Это просто невероятно. Ты приглашаешь его к нам на семь тридцать, а сам неожиданно прибегаешь в одиннадцать!
— Ну и что? Я предупреждал, звонил из конторы, чтобы сообщить об опоздании.
— Ну да, естественно. И как только наш приятель понял что к чему, тут же перешел в атаку. Я говорю тебе правду, Пит, истинную правду. Он почти успел запустить руки в мои трусики, причем я успела объяснить, что в этом доме хозяин старый дядюшка Пит и никого больше.
— Ну хорошо. Ты его предупредила, почему же ты злишься?
Склонив голову, она неотрывно смотрела на меня, что-то протестующе ворча.
— Ты хочешь знать? Ты ждешь, что я тебе скажу? У меня действительно создалось впечатление, что ты желаешь, чтобы я с ним переспала.
— Нет, послушай, Джоан…
— Ты этого хотел! И я только что с трудом в это поверила. Не могла поверить, но теперь верю. Это на меня наводит просто ужас. Но я всегда отказывалась даже думать об этом.
— Джоан!..
— Ведь это так, не правда ли? Ты хочешь, чтобы Винс переспал со мной? Это тебе доставит удовольствие? И разрешит столько проблем!
Я влепил ей пощечину. Впервые после женитьбы я перешагнул черту. Хуже — или лучше всего — то, что я не ударил ее по щеке с яростью, а соразмерил силу. Если бы я не контролировал себя, то снес бы ей голову. Но самое страшное, что я не подчинился своему гневу, что было бы извинительно. Я просто наказал ее, как маленькую капризную девочку.
