Джон Карр - Загадка Красной вдовы
Г. М., нервно ходивший взад-вперед, раздраженно махнул рукой:
– Да. Все ясно. Убийца должен был стрелять в шею, чтобы парализовать голосовые связки. Но…
– Как видим, план убийцы сработал, – кивнул Мастерс. – Бендер не успел понять, что в него попала отравленная стрелка. Вы видели, как вел себя мистер Терлейн. Он был… ошеломлен. Если бы это произошло во «вдовьей комнате», он, наверное, двинулся бы к окну, чтобы посмотреть, что случилось и кто к нему обращается. А потом яд начал действовать… Теперь, джентльмены, взгляните сюда. Я нашел это в щели ставня.
Он вытащил конверт, вытряхнул из него что-то на ладонь и протянул остальным.
– На что смотреть-то? – через какое-то время спросил сэр Джордж. – Я ничего не вижу. Только вашу ладонь.
– Пойдемте поближе к свету. Вот. Теперь видите? Она гораздо прочнее человеческого волоса, но столь же тонкая и гибкая. Это одинарная нить настоящего японского шелка. Как видите, она черная, около двух дюймов длиной. Поразительно, до чего она крепкая.
Мастерс положил нить обратно в конверт, зашел за ширму, но тотчас вернулся. Руки его были разведены в стороны.
– Поверните в мою сторону настольную лампу, а то ничего не увидите. У меня тут четыре ярда сдвоенной шелковой нити, которая в два раза прочнее. Взвесьте всю ее на руке, и вы почувствуете, что она не тяжелее паутины. Здесь используется тот же принцип, что и в игрушечном ружье, стреляющем шариком на веревочке. У моего сына есть такое. Чтобы повторить трюк, вы берете легкий дротик, наматываете на него пару дюймов нити и приклеиваете ее. Идете к окну. Придерживая оба конца нити, вы просовываете в щель ее середину так, чтобы все четыре ярда свободно свисали. Это легко сделать. Никто не увидит ваших манипуляций: нить почти прозрачна, а комната слабо освещена. Свободный конец нити вы держите в руках или привязываете к чему-нибудь для надежности. Затем вы заряжаете дротик в духовую трубку. Он входит свободно, забирая с собой пару дюймов нити… Вы кричите, заставляя жертву принять нужное вам положение, и стреляете. Дротик наносит рану, но не остается в ней. Или остается, но его очень легко выдернуть. Вы тянете за нить, и дротик исчезает, а ваша жертва ничего не успевает понять. Вы осторожно вытягиваете дротик обратно через щель… и все уверены, что жертву убило нечто, находящееся в комнате, что отравленная ловушка действует и что проклятие, тяготеющее над комнатой, не потеряло былой силы.
Мастерс завершил свою речь скромным покашливанием. Он осторожно свернул нить с дротиком и положил в конверт.
– Вот так, – сказал он.
– Знаете, Мастерс, – задумчиво сказал Г. М., – какой вопрос вертится у меня в голове? Вот какой: «Ты все сам придумал?» Сынок, я мог бы догадаться, что парень, чьим хобби является изучение разных спиритуалистских трюков, придумает нечто подобное. О нет, я не насмехаюсь. Насколько я в настоящий момент вижу, для бедняги Гая дело принимает опасный оборот. Только таким образом можно было убить Бендера. Ты разрушил его алиби. Ты доказал, что он был возле окна и говорил через него. У тебя есть хорошие отпечатки пальцев. И наконец, ты можешь доказать, что он действительно мог сделать такую штуку…
– Да, могу, сэр.
– Прошлой ночью вы что-то говорили о японском…
– …халате. Верно. Он старый, поношенный. Я нашел его в шкафу. Нить, которую я вам показывал, в точности совпадает по цвету и фактуре с некоторыми свободно висящими нитями на рукаве. Распустив низ халата, он мог получить сколько угодно сдвоенных и строенных нитей. Но важнее всего то, джентльмены, что я нашел стеклорез! Он был спрятан в шкафу на верхней полке. Прямая улика, не так ли?
– Да сядьте же, наконец! Прекратите бродить по комнате! – прикрикнул Г. М. Терлейн удивился, обнаружив, что все они бродят из угла в угол, как звери в клетке. Почему? Почему Г. М. явно не по душе выводы о виновности Гая Бриксгема? Вспоминая костистое лицо последнего и состоящую из морщин скользкую улыбку, Терлейн понимал, что Г. М. ведет себя так не из дружеских побуждений. – Правда, – сказал Г. М., – Гай наиболее вероятный кандидат на роль… безумца. Из истории, которую он рассказал нам, становится понятно, как сильно он хотел попасть во «вдовью комнату». Правда, что он мог тайно пробираться в нее по ночам. Возможно, он убил попугая и собаку – они могли выдать его своим шумом. Он мог убить Бендера, поняв, что тот его раскрыл, и убить именно тем способом, какой продемонстрировал нам инспектор. Но даже если он и безумен, нельзя отказать ему в том, что он так же умен и проницателен, как его предок Анри Сансон. Да, он подходит на роль убийцы. Он единственный подходит.
– Все верно, – сказал сэр Джордж. – Но вы отказываете ему в последовательности безумия. Какой ему прок убивать Бендера? Его болезнь могли обнаружить и другие.
– Да. Видимо… он так не считал.
– Кроме того, раз он так умен и проницателен, почему он стоял у окна и отвечал за Бендера, в то время как тот уже долгое время был мертв? Если мы принимаем версию Мастерса, зачем вообще кому-нибудь могло понабиться такое?
Мастерс снисходительно улыбнулся.
– Джентльмены, я не силен в – как вы ее называете – психологической подоплеке событий, – сказал он, – но, исходя из здравого смысла, это объяснить легче всего. Он откликался для того, чтобы быть уверенным, что Бендер будет мертв, когда вы обнаружите его. Никто, даже опытный специалист по ядам, не сможет с точностью сказать, сколько времени должно пройти с момента введения яда до смерти любого отдельно взятого человека и в течение какого времени его еще можно спасти. Помните, Бендер упал в стороне от окна. Гай не мог его видеть через ставни. Предположим, Гай Бриксгем выстрелил из духовой трубки сразу после того, как Бендер отозвался в очередной раз в одиннадцать пятнадцать. Гай стреляет, Бендер падает и исчезает из его поля зрения. К половине двенадцатого он мог умереть, а мог и не умереть. Вы, находящиеся в столовой, не услышав обычного отзыва Бендера, без промедления врываетесь в комнату. А если у Бендера еще остались силы, чтобы что-нибудь сказать перед смертью? Весь план летит к черту. Нет, Гай должен дождаться, когда его жертва умрет наверняка. Поэтому вы слышали отзыв в одиннадцать сорок пять, после которого преступник рвет когти. По моему мнению, его поведение – образчик здравого смысла. Никаких сомнений.
Г. М., успевший усесться в кресло, спросил:
– Мастерс, а вы, случайно, не забыли о записной книжке?
– Сэр, я долгое время о ней думал. И могу сказать только, – инспектор решительно махнул рукой, – черт с ней, с записной книжкой!
– Я признаю, что вы побили меня по всем статьям. Но я хочу подчеркнуть, что записная книжка была украдена.
