Дэвид Осборн - Убийство в долине Нейпы
Ощупью я добралась до дверей конторы, где были телефоны, но проникнуть туда без ключа было невозможно. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем я достигла ризницы. Потянула задвижку, она отошла со слабым стуком, и я ступила внутрь. Затхлый воздух, пропахший старым саманным кирпичом и пылью, ударил мне в нос, словно меня ткнули лицом в грязное лежалое тряпье.
Долго я стояла не шелохнувшись, пытаясь вспомнить обстановку ризницы, чтобы в темноте не разбить себе физиономию о мебель. Постепенно комната начала обретать какие-то туманные очертания — слабый свет проникал сюда через маленькое грязное оконце со стороны залитого лунным светом монастыря. Я осторожно стала двигаться дальше, ощупывая пол ногами, и наконец очутилась в часовне. Оглядевшись по сторонам, я заметила свет со стороны узкой лестницы, ведущей в склеп. Должно быть, там, у входа в лабиринт винных подвалов, горела лампочка. Не притаился ли там кто-то в засаде?
Наверное, я успешно осуществила бы свой замысел, если бы не устремилась к лестнице и не оказалась в полосе света, а пошла бы по темному центральному проходу между скамьями. Но я так хотела поскорее выбраться на волю, что пренебрегла опасностью и рискнула выйти из темноты на свет. Обогнув темный куб исповедальни, я приблизилась к окну, откуда была видна немощеная служебная автостоянка. Еще несколько секунд, думала я, и все страхи останутся позади. Но то, что я увидела, повергло меня в оцепенение, потом в изумление. Я отказывалась верить своим глазам, а когда поверила, испытала огромное облегчение. Я застыла на месте, ничуть не задумываясь над тем, что мой силуэт отчетливо виден на фоне окна. Все мое внимание было поглощено автомобилем, припаркованным в десяти футах от меня. Там, на стоянке, было достаточно светло, и я безошибочно узнала серебристый «феррари»! Теперь я уже не одна, Брайант где-то рядом! Значит, я — в безопасности! Но тут же сомнение: нет, не может быть — ведь он попал в автомобильную катастрофу и теперь лежит в госпитале, в Сан-Франциско.
Секундная моя радость снова сменилась ужасом. И полное потрясение — голос Лурины, настойчиво взывающий:
— Быстрее, Брайант!
Так вот оно что! Брайант — отнюдь не страж моей безопасности, он — враг… Преступники выманили Джона и Лиз из «Аббатства», чтобы расправиться со мной.
В мгновение ока мне все стало ясно, и сердце сжалось от тоски и боли. Я осознала главное — бежать уже поздно.
Брайант вырос прямо рядом со мной. Он вышел из исповедальни, где прятался. Я не только не могла убежать, но не могла даже крикнуть. Он действовал быстро и уверенно.
Он молниеносно обхватил меня одной рукой, прижав мои руки к талии, а другой плюхнул мне на лицо мокрую тряпку с тошнотворным запахом. Я догадалась — хлороформ…
Глава 24
Был момент, когда я утратила волю к сопротивлению, осознав свою полную беспомощность. Брайант изо всех сил зажимал мне рот и нос, так что я не могла дышать. И, как ни странно, именно это меня и спасло от хлороформа. Я мечтала лишь об одном-единственном глотке свежего воздуха. Я должна была вдохнуть хотя бы раз. И тут очнулось мое тело. Совсем было поникшее, беспомощное, оно вдруг вознегодовало. Я прогнулась вперед, с силой рванулась назад и вцепилась зубами ему в руку. Он выругался и выпустил меня на миг, попытался снова схватить, но безуспешно. Теперь, когда одна рука у меня была свободна, я развернулась и изо всех сил лягнула его ногой. Потом ребром ладони ударила по переносице. Раздался хруст кости, он вскрикнул и схватился руками за лицо. Я воспользовалась этим и со всех ног рванулась к дверке Клаудсмита. Но я не успела добежать до вожделенной дверки. Брайант преследовал меня по пятам, не переставая кричать:
— Быстрее! Хватай ее!
Слепящий свет перед глазами — фонарь в руке Лурины. Все. Путь отрезан. Я схвачена, и уже окончательно. Брайант обвил руку вокруг моей шеи, но я изловчилась и вырвалась, прежде чем он успел задушить меня. Я понеслась между двумя рядами скамей, чтобы выбраться в центральный проход и нырнуть в темноту. Я снова услышала голос Лурины:
— Сейчас я ее достану!
Она бежала между двумя другими рядами, параллельно моему ряду. И снова Брайант настиг меня. Спасло меня то, что свет ее фонаря ослепил и его тоже. Он обо что-то споткнулся, и я успела выскочить в центральный проход раньше, чем они.
Я помчалась к ризнице, но на бегу сообразила, что в монастыре им не составит труда поймать меня или же там окажется Грунниген. Я добежала по проходу до алтаря, не соображая, куда сворачивать дальше. Не раздумывая, я нырнула по крутой лестнице в склеп, откуда можно будет попасть в винные погреба.
Конечно, это была безумная затея. Я надеялась выбраться на волю через кувьер — подземный зал, где в чанах хранилось сусло. Насколько я помнила, в кувьере была дверь, ведущая в виноградник, а что все двери окажутся запертыми, мне и в голову не приходило. На тщательное обдумывание ситуации у меня не было времени, и, стараясь избежать одной ловушки, я очертя голову бросалась в другую.
Внизу было прохладно, пахло вином и старым дубом. Холод и мертвая тишина. Тут и там горели тусклые лампочки. Но их света было достаточно, чтобы увидеть, как я бегу по длинному центральному подвалу. От него в обе стороны ответвлялись два коридора. В один из них я успела нырнуть еще до того, как Брайант и Лурина появились в центральном подвале. Они не видели, куда я свернула, но я не сомневалась, что скоро они это установят.
Пробежав пятьдесят футов, я остановилась. Кровь гулко стучала у меня в висках, заглушая все остальные звуки. Там, где я сейчас находилась, было темно. Лампочка рядом, видимо, перегорела. Мне надо было проследить, как они будут действовать дальше, поэтому я спряталась за пирамиду из трех бочек, откуда было удобно следить за ними. И вот в центре погреба блеснул луч карманного фонаря. Появился Брайант, за ним — Лурина. Они остановились, пытаясь догадаться, куда я запропастилась. В руке Брайанта сверкнуло изогнутое лезвие виноградного ножа. Брайант — человек, которому я безоговорочно доверяла, джентльмен, вне каких-либо подозрений… Конечно, Брайант — мятежный сын, презираемый суровым папашей-патриархом, смертельно завидующий любимцу отца Джону, старательно скрывающий свою ненависть и жаждущий разрушить мечту Джона о процветании поместья, чтобы разбогатеть самому. Он был матерым убийцей и вот теперь вознамерился убить меня. Сейчас я думала только о себе. Об остальном — зачем он убил Алису, Хестер, почему сейчас охотится за мной, — об этом можно уже не думать, так же как и о том, давно ли они спелись с Луриной. Их слаженные действия свидетельствовали о том, что эти двое давно вступили в преступный сговор. А Грунниген? Он не в счет, или его просто использовали в корыстных целях.
