Патрисия Вентворт - Смерть в конверте
— Никаких доказательств ни того, ни другого. Предположим, что полковник рассказал жене об изменении завещания. Это произошло после четырех. Конечно, женщина сильно разозлилась, а цианистый калий уже был в графине. Значит, если его туда добавила она сама, то должна была сделать это раньше или отвлечь как-то внимание мужа во время разговора. То есть его смерть была уже предопределена, а соответствующие меры приняты. Неужели разъяренная женщина, запланировавшая смерть мужа, будет в состоянии взвешивать альтернативные варианты, решая — убивать или нет? Если он разведется, то она потеряет завещанные деньги. Если умрет — то может их и получить, все зависит от поведения семьи и наличия доказательств ее неверности. Сцилла, вероятно, сочла, что сможет получить деньги, потому что, умерев, муж не сможет с ней развестись. А что касается завещания, о какой сумме там идет речь, о значительной?
— Нет, об очень небольшой, — сказал Марч, — поскольку нет прямого наследника мужского пола, то поместье, включая фермы, от которых и шел основной доход полковнику, переходит Валентине. Замечу, что если бы не ее солидные денежные вливания, то эту недвижимость давно бы пришлось продать. И Сцилла Рептон обо всем знала.
Мисс Силвер вытащила клубок голубой шерсти.
— Рэндел, это секрет Полишинеля, — заметила она, — я в деревне еще и суток не прожила, как мисс Вейн выложила мне больше, чем ты сейчас.
— Значит, вы думаете, что она убила мужа?
— Мне кажется, мы можем согласиться с тем, что мотив у Сциллы был. Ей угрожали разводом и потерей денег.
Над ней также нависла угроза потери любовника. Не знаю, насколько глубоки ее чувства к мистеру Эрлу, но следует отметить, что он красив, перед ним открывается успешная карьера, впереди ждет титул. Такой человек даже в наше время не может позволить себе жениться на женщине, с чьим именем будет связан серьезный скандал. А у вдовы полковника Рептона шансы возрастают.
— Да, вы правы.
— Это относительно мотива. А что касается возможности, то для нее добавить яд в графин было легче, чем другим. Можно было сделать это утром, когда полковник отсутствовал, или в любой момент во второй половине дня, дождавшись, пока он на пару минут выйдет из кабинета. Конечно, зайти туда мог и любой другой из домочадцев, но больше ни у кого нет мотива. Из людей, не живущих в доме, такая возможность была всего у двоих.
— У двоих? — удивленно поднял брови констебль.
— Я имею в виду мистера Бартона и мисс Эклс.
Рэндел покачал головой:
— Но если рассуждать по-вашему, то где их мотивы? Мисс Силвер энергично заработала спицами.
— Здесь мог существовать мотив, о котором мы еще не говорили, но именно он, я уверена, являлся настоящей причиной смерти и полковника, и Конни Брук. Каждый из них считал, что распознал автора анонимных писем. В случае с мистером Рептоном можно включить и дополнительные побуждения. Если его отравила жена, то такие, конечно, были. Роджер сказал ей, что знает, кто пишет анонимки, и добавил: «Может быть, ты написала их сама. Очень удачный способ покончить одновременно и с браком Валентины, и со своим собственным». Конечно, слова прозвучали в разгар скандала и совсем всерьез их воспринимать нельзя, он не повторил своего обвинения при разговоре с сестрой, когда сообщил, что жена ему неверна. Тем временем рассказ Флори о ссоре пошел гулять по деревне, и все повторяли, что полковник знает, кто написал анонимки. В результате мы имеем его смерть, так же как имели смерть Конни Брук, последовавшую за сплетнями о том, что она знает о том же самом, что и Рептон.
Эти два случая трудно разделить. Таким образом, если миссис Рептон не писала анонимок, то я не верю, что она отравила мужа.
— Но, по словам Флори, полковник обвинял жену.
— Мне кажется, не совсем так, Рэндел. Флори показала, что полковник получил анонимное письмо, которое обвиняло миссис Рептон в измене. Дальше девушка заявила: «Миссис Рептон сказала, что это все ложь, а полковник ответил, что это грязные письма о грязных делах и что он знает, кто их написал. А миссис Рептон спросила, кто же это. Мистер Рептон ответил, что ей бы не понравилось, если бы она узнала, и что, может быть, она сама это сделала, потому что таким образом разом покончила бы и с браком Валентины, и со своим собственным». Видите, это скорее горький упрек, нежели прямое обвинение, и, заметьте, полковник не повторил этих слов сестре.
— И что это доказывает? В его личной реакции на первое место следует поставить ее измену, на второе — анонимки. К тому же если полковника отравила не жена, то кто?
Мисс Силвер сдержанно заметила:
— Мы ведь говорили еще о мистере Бартоне и мисс Эклс, оба они в какой-то мере связаны и со смертью Конни Брук, и со смертью полковника. Я не утверждаю, что кто-то из них виновен, но нам следует рассмотреть все возможности.
— Бартон? — удивленно воскликнул констебль. — Конечно, он виделся с Рептоном незадолго до его смерти, но они вели, если верить Флори, дружескую беседу. Там нет ни ссоры, ни какого-то другого мотива. Причем Бартон имеет все причины быть благодарным Рептону, своему хорошему другу. Мне кажется, он ему очень предан. Я видел Бартона вчера вечером, после того как ушел отсюда, и, поверьте, известие о смерти Рептона оказалось для него жестоким ударом. А какое отношение он имеет к Конни Брук?
— Никакого, если он не автор анонимных писем. И очень серьезное — если автор. Еще хочу вам напомнить, в среду вечером — тогда, когда была убита Конни — я погасила свет в спальне и высунулась из окна. Прием в поместье уже закончился, от него отъезжали автомобили, и тут я увидела мистера Бартона, возвращающегося со своей ночной прогулки вместе с котами, причем шел он с того конца деревни, где жила Конни. В этом нет ничего особенного, не считая того, что в нужное время этот человек мог подсыпать снотворное в ее какао, если он мог проникнуть в дом.
— Обвинение из этого не состряпаешь, — улыбнулся Рэндел.
Мисс Силвер продолжала вязать с прежней скоростью.
— Я и не собиралась, просто заметила, что и такое возможно, зачем умалчивать? Мне кажется, вы должны рассказать мне побольше о мистере Бартоне, раз уж вы с ним познакомились.
— Ничего я не должен, да и не знаю теперь, стоит ли вам рассказывать. Если бы я не был уверен в вашем молчании больше, чем в своем собственном, то придержал бы свой язык. Ну ладно, расскажу. Бартон — не настоящая фамилия этого человека. Настоящая вам не нужна, но вы наверняка вспомните, когда узнаете, в чем дело. Пока будем называть его Бартоном. Он был произведен в офицеры из рядовых в том батальоне, в котором служил Рептон. Через пару лет они вместе были на разведслужбе на Востоке, изнурительное занятие. Там Бартон получил тяжелое ранение лица, оставившее уродливый шрам, а потом с ним случился удар, и он по инвалидности был списан домой. Там он обнаружил, что жена живет с другим, и, впав в бешенство, убил их обоих, мужчину выбросил из окна, а женщину задушил. Его сочли невменяемым и посадили в специальный сумасшедший дом для преступников в Броудмуре, а через несколько лет выпустили. Рептон разрешил ему занять здесь коттедж за символическую плату — перечное зернышко — и всячески выражал ему дружеские чувства. У Бартона не было никаких причин вредить своему благодетелю.
