Агата Кристи - Подвиги Геракла
Тут леди Кармайкл осеклась и замерла с открытым ртом, а глаза у нее чуть не вылезли из орбит. Наклонившись вперед, она игриво стукнула Пуаро по костяшкам пальцев ножом для разрезания книг, который держала в руке. Тот едва не взвыл от боли.
— Ну конечно! — восторженно воскликнула достойная леди. — Так вот почему вы здесь! Ах вы, гадкий обманщик, я требую рассказать мне все без утайки!
— Но что я должен вам рассказать?
Шаловливая леди вновь взмахнула ножичком, но на этот раз Пуаро успел убрать руку.
— Хватит морочить мне голову, Пуаро! Я же вижу, как у вас подергиваются усы. Вас явно привело сюда расследование какого-то преступления, и вы бесстыдно выуживаете у меня нужные вам сведения! Неужто это убийство? Кто у нас в последнее время умер? Только старая Луиза Гилмор, а ей было восемьдесят пять, и вдобавок она страдала от водянки. Вряд ли дело в ней. Бедный Лео Стэвертон сломал шею на охоте и теперь лежит в гипсе — тоже не то. Наверное, это все-таки не убийство, а жаль. Крупных краж драгоценностей я в последнее время тоже что-то не припомню… Может быть, вы просто кого-то выслеживаете? Неужто Берил Ларкин отравила мужа, а ее рассеянность — следствие постоянных угрызений совести?
— Сударыня, — воскликнул Пуаро, — помилосердствуйте!
— И не подумаю. Вы здесь оказались неспроста, Пуаро.
— Сударыня, знакома вам античная культура?
— При чем тут античная культура?
— А вот при чем. Я следую примеру своего великого предшественника Геракла. Один из его подвигов — укрощение кобылиц Диомеда.
— Только не говорите мне, что вы приехали к нам сюда объезжать лошадей — в вашем-то возрасте и в ваших всегдашних лакированных ботинках! Думаю, вы и в седле-то никогда не сидели!
— Кобылицы — это символ, сударыня. Они были дикими и питались человечиной.
— Какая мерзость! Древние греки и римляне никогда не вызывали у меня особых симпатий. Не понимаю, почему священнослужители так любят цитировать древних: во-первых, невозможно понять, что они имеют в виду, во-вторых, сам предмет никак не вяжется с церковью. Сплошное кровосмешение и все эти совсем раздетые статуи — я-то против них ничего не имею, но вы же знаете этих священников: их возмущает даже то, что девушки приходят в церковь без чулок… Минуточку, о чем это я говорила?
— Трудно сказать.
— Так вы, негодник, не желаете признаваться? Ну убила миссис Ларкин своего мужа или нет? А может быть, Энтони Хокер и есть бристольский убийца собственной персоной[115]?
Леди Кармайкл с надеждой взглянула на Пуаро, но его лицо оставалось непроницаемым.
— Может быть, вы ищете фальшивомонетчиков? — рассуждала леди Кармайкл. — Я на днях встретила миссис Ларкин в банке, так она на моих глазах получала пятьдесят фунтов. Мне сразу показалось, что это чересчур. Хотя нет, если бы она была фальшивомонетчицей, все должно бы было быть наоборот — она бы вкладывала деньги, так ведь? Послушайте, Пуаро, если вы будете вот так сидеть, нахохлившись, и молчать, я запущу в вас чем-нибудь тяжелым.
— Имейте терпение, — взмолился Пуаро.
4«Эшли Лодж», обиталище генерала Гранта, не отличалось большими размерами. Дом стоял на склоне холма, при нем были отличные конюшни и беспорядочно раскинувшийся заброшенный сад.
Внутреннее убранство дома агент по продаже недвижимости описал бы словами «полностью обставленный». Будды[116] в позе лотоса[117] взирали на посетителя из всех щелей, на полу громоздились медные бенаресские[118] подносы и столики. Процессии слоников украшали каминные доски, а на стенах висели замысловатые бронзовые безделушки.
Посреди этого индийского великолепия восседал в большом ветхом кресле генерал Грант. Его забинтованная нога покоилась на стуле.
— Подагра, — объяснил он. — Никогда не страдали от подагры, мистер… э-э… Пуаро? Ощущение не из приятных. А все мой отец. Он, а до него мой дед, только и делали, что пили портвейн, а я расплачиваюсь. Выпить хотите? Сделайте одолжение, позвоните в колокольчик. Где там мой оболтус?
Вскоре пожаловал слуга в тюрбане. Генерал Грант назвал его Абдулом и велел принести виски с содовой. Когда приказ был выполнен, он налил гостю столь щедрую порцию, что тот запротестовал.
— К сожалению, не могу составить вам компанию, мистер Пуаро. — Генерал с грустью поглядел на графин. — Мой лекарь говорит, что виски для меня яд. Хотя, что он понимает… Все доктора невежды. Только и умеют, что удовольствие от жизни портить. Так и норовят отнять у человека нормальную еду и посадить его на что-нибудь, вроде кашки да паровой рыбы. Это же додуматься надо: рыба на пару!
В гневе генерал нечаянно пошевелил ногой и тут же взревел от боли, после чего последовал залп ругательств.
Он тут же извинился за несдержанность.
— Я теперь как медведь с болячкой в ухе. Во время приступа мои девчонки обходят меня за милю. Не думайте, что я их осуждаю. Я слышал, вы с одной из них встречались.
— Да, имел удовольствие. А сколько у вас дочерей?
— Четыре, — мрачно ответил генерал, — и ни одного парня. Четыре девицы — тут поневоле задумаешься, особенно в наше время.
— Они наверняка все очаровательны?
— Что есть, то есть. Только вот никак не могу понять, чего им, собственно, надо. В наше время за девицами не уследишь. Дисциплины нет, кругом одна расхлябанность. Что тут поделаешь? Не сажать же их под замок…
— Слышал, что у них здесь много друзей.
— Есть тут старые выдры, которые их недолюбливают, — сказал генерал. — А сами-то? Волчицы в овечьей шкуре. Чуть зазеваешься — пиши пропало. Одна из этих вдовушек чуть меня не стреножила. Завела манеру являться сюда и мурлыкать: «Ах, генерал, вы, должно быть, прожили такую интересную жизнь!» — Генерал подмигнул. — Слишком уж очевидно было, чего ей надо. А в общем-то, мистер Пуаро, жизнь здесь не хуже, чем в других местах, только вот, на мой вкус, чересчур бурная и шумная. Я любил деревню, когда она была деревней, без всяких там автомобилей, джазов и этого проклятого радио. У меня в доме его никогда не будет, и мои девицы это знают. Может человек хоть где-нибудь побыть в покое?
Пуаро незаметно навел разговор на Энтони Хокера.
— Хокер? Не знаю такого. Хотя нет, вспомнил. Мерзкий такой малый, у него еще глаза близко посажены. Никогда не верил людям, которые прячут взгляд.
— Он, кажется, друг вашей дочери Шилы?
— Шилы? Не знал. Они мне ничего не рассказывали. — Густые брови генерала сошлись к переносице, и глаза, ярко-голубые на красном лице, проницательно глянули на Пуаро. — Слушайте, мистер Пуаро, в чем дело? Может, объясните, что вам от меня нужно?
