Найо Марш - Смерть в белом галстуке. Рука в перчатке (сборник)
– Эй! – окликнул его Аллейн спустя десять минут. – Фокс!
– Да, сэр?
– Я тут пытался свести в систему передвижения разных людей. И вот что у меня получилось. Пожалуйста, послушай внимательно, потому что все это очень путано и в половине случаев я сам не слишком уверен. Во время перерыва на ужин леди Каррадос оставила в этой комнате свою сумочку. Франсуа видел, как Димитри забрал ее и понес вниз. Мисс Трой, которая в это время танцевала с Банчи, видела, как Димитри в бальном зале вернул сумочку леди Каррадос. Мисс Трой заметила, что сумка выглядела много тоньше, чем прежде. Мы не знаем, есть ли свидетели того, как она оставляла сумочку, но это не имеет значения. Банчи видел, как она приняла ее от Димитри. В час ночи он позвонил мне, сказать, что у него есть веские доказательства касательно шантажиста, и произошел ключевой разговор. Далее, если верить Франсуа, было четверо людей, которые могли этот разговор подслушать: Уитерс, Дональд Поттер, сэр Герберт Каррадос и бесцветная мисс Харрис, которая могла быть – а могла и нет – в туалете, но явно находилась на этом этаже. Мог прийти и уйти кто-то еще, пока Франсуа бегал за спичками для разъяренного Каррадоса. По возвращении Франсуа зашел в комнату с телефоном и обнаружил, что она пуста. Когда разложишь по полочкам, все становится проще. Отлично. Наша задача выяснить, мог ли кто-то еще подняться наверх, подслушать телефонный разговор и опять спуститься, пока Франсуа ходил с поручениями. Уитерс говорит, что слышал из другой гостиной, как кто-то говорил по телефону. Он также утверждает, что Каррадос тоже был там в это время. Так что, каким бы Уитерс ни был мошенником, похоже, в данном случае он говорит правду. Идем, Фокс, за дело.
Галерея была типична для большинства больших старомодных лондонских особняков. Комната с телефоном находилась в дальнем ее конце, рядом помещалась туалетная. Это оказалось помещение в викторианском стиле, с маленькой передней и атмосферой унылой благопристойности. Внутренняя дверь была наполовину филеночной, с толстым матовым стеклом, которое пропускало внутрь скудный дневной свет. Далее, за туалетной комнатой, шла спальня, приспособленная на время бала под женскую гардеробную, и еще дальше, у самой лестницы, располагалась вторая гостиная. Рядом с ней была еще одна дверь, обитая зеленым сукном: она вела в помещения для слуг и на черную лестницу. Со второй стороны галереи был виден огромный лестничный колодец. Аллейн облокотился о балюстраду и посмотрел вниз, на отвесный пролет между извилистыми лестничными маршами, уходящий вниз, до самого вестибюля.
– Хороший наблюдательный пункт, – заметил он. – Теперь идем вниз.
На следующем этаже находился бальный зал. Невозможно было представить себе что-то более запустелое и безрадостное, чем этот огромный пустой пол, эти стулья, словно молчаливо переговаривающиеся между собой, эта эстрада, усеянная окурками и программками. На всем лежал тонкий слой пыли, и шаги гулко отдавались в огромном пустом пространстве. Казалось, стены потихоньку вздыхали, как если бы запертый в них воздух неудержимо стремился вырваться наружу. Аллейн и Фокс, обойдя все помещение, не нашли ничего полезного и по широкой лестнице спустились в вестибюль.
– Вот здесь он стоял, – сказал Аллейн, – у подножия левой лестницы. Димитри – неподалеку. Сэр Дэниэл вышел из гардеробной, вон там, слева. Группа шумной молодежи находилась ближе к входным дверям. А за той дверью, рядом с мужской раздевалкой, располагался буфет. Давай взглянем на него. Ты видел все это раньше, Братец Лис, но должен позволить мне позанудствовать.
Они вошли в буфет.
– Запах здесь, как в кабаке, прямо скажем. Посмотри на эти аккуратные ряды ящиков из-под шампанского под столами. Веселье по десять фунтов за дюжину. Именно отсюда вышли Дональд и Бриджет в предпоследней сцене и именно здесь беседовали Димитри и Каррадос перед самым уходом лорда Роберта. А вот как долго после его ухода? Взгляни-ка, Фокс: штрих в духе Шерлока Холмса. Окурок сигары рядом с длинной дорожкой пепла. Чертовски хорошая сигара и тщательно докуренная. Вот бокал, а вот на полу порванный поясок от сигары. «Корона-Корона». – Аллейн понюхал бокал. – Коньяк. А вот и бутылка. «Курвуазье, 1887». Держу пари, гостям его не подавали. Скорее, припасли специально для старика Каррадоса. Фокс, позвони-ка Димитри и узнай, пил ли сэр Герберт коньяк и курил ли сигару, когда спустился сюда после бала. И заодно выясни у Каррадосов, можем ли мы к ним наведаться примерно через полчаса. Потом надо будет нанести визит чете Хэлкат-Хэккеттов. Их дом недалеко отсюда, на Хэлкин-стрит, – придется возвращаться. Но Каррадоса я хочу повидать первым. Узнай, примут ли нас генерал и миссис Хэлкат-Хэккетт примерно через два часа, хорошо, Фокс?
Фокс неслышным шагом направился к телефону, а Аллейн через вторую дверь вошел в заднюю комнату, буфетную подсобку. Поднос с остатками ужина Димитри все еще был там. «А он ни в чем себе не отказывает, – подумал Аллейн, заметив на тарелке три или четыре маленькие зеленовато-черные гранулы. – Икра. А вот и обглоданное крылышко дичи. И шампанское. Холеный мистер Димитри, лакомящийся за кулисами, словно разжиревший кот».
Он вышел в вестибюль.
– Мистер Димитри, – сообщил Фокс, – вспомнил, что наливал сэру Герберту коньяк из специально зарезервированной для него бутылки. Ему кажется, что сэр Герберт Каррадос курил сигару, пока пил коньяк, однако присягать он не стал бы.
– Нам лучше снять с бокала отпечатки пальцев, – сказал Аллейн. – Я велю Бейли позаботиться об этом, а затем, думаю, можно будет здесь убирать. Как твои переговоры?
– Все в порядке, сэр. Хэлкат-Хэккетты примут нас в любое время сегодня днем.
– А Каррадос?
– Он сам подошел к телефону. Сказал, что примет нас, если мы отправимся прямо сейчас.
– Как он держался? Рвал и метал?
– Если вам угодно так это определить, сэр. Мне показалось, что он, скорее, человек страдающий, чем гневный. Я подумал и сказал, мол надеюсь, он сознает свой долг. Он назвал себя большим личным другом комиссара полиции.
– О Боже, Боже! Оскорбленное величие. Неуверенный в себе, ложно скромный, всем недовольный. Мне ли не знать таких типов? Фокс, мы должны изображать почтительность и вместе с тем показывать, что причастны к высокой миссии. Подавать с лучшим маслом и накладывать большими кусками. Довольно жалкий субъект. Поправь галстук, ожесточи сердце и – в путь.
Сэр Герберт и леди Каррадос жили на Грин-стрит. Лакей отворил Аллейну дверь.
– Сэр Герберт дома? – спросил Аллейн.
– Сэра Герберта дома нет, сэр. Не угодно ли оставить ему сообщение?
– У меня с ним договоренность о встрече, – сообщил Аллейн, – поэтому предполагаю, что он все-таки дома. Вот моя визитная карточка.
