Дороти Ли Сэйерс - Престолы, Господства
— Я так понимаю, что вы хотели сделать заявление, сэр, — сказал Чарльз.
— Да, — сказал мистер Уоррен. — То есть, я сделаю его, если будет присутствовать лорд Питер. На своей шкуре я узнал, как легко исказить невинные слова признания. Действительно, если бы мои слова не исказил недобросовестный полицейский, моя дочь была бы сейчас жива. — Его голос задрожал.
— Постарайтесь держать себя в руках, мистер Уоррен, — сказал Питер. — Старший инспектор Паркер — превосходный человек, и, конечно, не извратит ваших слов. Можете мне поверить.
— Но вы останетесь? Вы не оставите меня с ним одного?
— Если вы хотите, я останусь.
— Начните с самого начала, — сказал Паркер.
— Эта ужасная тюрьма, — сказал Уоррен. — Там были ужасные люди. Я знаю, что заслужил какое-то наказание, но не быть помещённым среди таких людей! Я очень боялся почти всё время. Это жестокие люди, лорд Питер. Способные на всё.
— И кто-то конкретный?
— Я виню себя, потому что сам заговорил о дочери в подобной компании, но тянулись долгие часы, которые нужно было чем-то заполнить, и обитатели камеры действительно рассказывали другим, за что сюда попали, о своих семьях и прошлой жизни. У меня была фотография Розамунды, которую я показывал всем. Я так ею гордился. Она была такой красивой…
— Таким образом, довольно многие из ваших сокамерников знали, что Розамунда — ваша дочь?
— Понимаете, в то время я об этом не думал. Затем, когда она вышла замуж, она, конечно была во всех газетах. Её фотография оказалась на первой полосе «Ежедневного Вопля», «Таймс», и… Я думал, что с нашими проблемами покончено. И мой зять так хорошо ко мне относился. Он — настоящий джентльмен. Щедр к падшему.
— Что произошло затем?
— Появился ужасный человек. Некто, с кем я познакомился в тюрьме. Он следил за моим домом в Бичингтоне и подошел ко мне. И он сказал… он сказал… — Мистер Уоррен сделал паузу, чтобы взять себя в руки. — Он потребовал денег. Пятьсот фунтов. Иначе они добрались бы до бедняжки Розамунды.
— Что вы сделали? — спросил Питер.
— Конечно, заплатил ему. Я слишком хорошо знал, на что способны подобные люди. Я снял все свои небольшие сбережения. Я сказал ему, что это всё, что у меня есть.
— Но это его, конечно, не остановило, — с отвращением сказал Питер.
— Нет, не остановило. Когда он вернулся, я сказал, что больше не могу заплатить ни пенса, а он заявил, что я, конечно, могу найти деньги при таком-то богатом зяте. А если я не найду… Таким образом, я стал просить деньги у Лоуренса.
— Сколько вы у него брали, сэр? — спросил Чарльз.
— Пятьдесят фунтов. Иногда сто. Это продолжалось и продолжалось. Мне приходилось придумывать причины. Я притворился, что потерял деньги на лошадях, потому что для Лоуренса, казалось, это было понятно. Я продал все свои небольшие сувениры из прошлой жизни. Я продал обручальное кольцо своей бедной умершей жены, но это было ради Розамунды, и она простит меня. Становилось всё труднее. Я продолжал приезжать в Лондон, хотя был уверен, что Розамунде хотелось побыть наедине с мужем — это ведь так естественно, правда? — конечно, она никогда об этом не говорила. Просто в Лондоне я чувствовал себя в безопасности. Они не могли пробраться в квартиру на Парк-Лейн со всеми этими швейцарами в вестибюле. Конечно, в квартире Розамунда также была в безопасности, но она так много гуляла, ходила по магазинам, в театр и…
— Вы только что сказали «они», — заметил Уимзи. — Значит, был не один?
— У него был здоровый высокий друг, — печально сказал Уоррен.
— Вы не говорили мистеру Харвеллу о том, что происходило? — спросил Чарльз.
— Я боялся, что он перестанет давать мне деньги, если узнает. Он пойдёт прямо в полицию.
— И они угрожали вам ужасными последствиями, если кто-нибудь пойдёт в полицию, — вздохнул Чарльз. — Ваша дочь знала об этом?
— Нет! — воскликнул Уоррен. — Как я мог сказать ей подобные вещи? Она думала, что с прошлым покончено, и сейчас она в безопасности, в богатстве и комфорте. Ей очень неприятно было иметь отца-арестанта, хотя она всегда поддерживала меня. Как я мог сказать ей, что мои прошлые грехи не отпускают?
— Хорошо, сэр. Таким образом, никто не знал, кроме вас?
— Никто. И самое ужасное, что, когда они приходили в последний раз, я ничего им не дал. У меня просто ничего не было. В последний раз, когда я попросил у Лоуренса денег, он сказал: «Постарайтесь растянуть их, папаша, потому что я буду немного стеснён некоторое время». Поэтому я оказался в безвыходном положении. А они очень рассердились.
— Поэтому, когда вы услышали, что Розамунда подверглась нападению… — сказал Чарльз.
— Я знал, что это они. Да.
— Мы должны знать, кто они.
— Но в этом-то и проблема! Я не знаю! Вы же не думаете, что они назвали мне свои настоящие имена и адреса?
— Хорошо, сэр, не волнуйтесь, — сказал Чарльз. — Просто расскажите нам всё, что вы о них знаете. Что-нибудь, что поможет нам их найти. Они угрожали вам в письмах? Вы сохранили какую-нибудь записку?
— Они только приходили и разговаривали со мной, — сказал Уоррен. — Всё устно.
— Но кто конкретно приходил? — спросил Питер.
— Двое мужчин. Маленький как хорёк, тощий, неприятного вида. В тюрьме его называли Стрикером. [129] Даже служители его так звали. Я же не знал, что мне понадобится его настоящее имя. И ещё крупный мужчина, очень большой.
— Как звали большого? — спросил Чарльз.
— Бэшер. [130] Стрикер сказал: «Раскошеливайся, а то за дело возьмётся Бэшер». Это всё, что я знаю.
— И они приезжали с угрозами к вам в Бичингтон и забирали деньги у двери? Вы не должны были никуда их посылать?
— Нет. Просто приходили. Я был так испуган, что и дверь боялся открывать.
— Вы всегда давали им наличные?
— Это должны были быть наличные. В старых банкнотах. Так они велели.
— Вы знаете, сколько всего им заплатили?
— Несколько тысяч фунтов, — сказал несчастный мистер Уоррен. Его голос упал до шёпота.
— Полагаю, вы сможете дать нам хорошее описание обоих, — сказал Уимзи. — Кто-нибудь ещё, кроме вас, их видел?
— Да, — сказал Уоррен, — моя соседка. Она несколько раз говорила, что у меня странные друзья. Думаю, она узнала, что я был арестантом.
— Ну, не имеет значения, что она думала, — твёрдо сказал Паркер, — главное, что видела. Слушайте, сэр, сейчас вы должны поехать со мной в Ярд и сделать официальное заявление, включая полные описания.
— Вам действительно лучше поехать, — сказал Уимзи. — Вы видите, что инспектор Паркер — джентльмен, и он вас не обманет. А затем… не думаю, что вам следует возвращаться Бичингтон, и, возможно, оставаться в квартире Харвелла, когда он пребывает в таком состоянии, — тоже не лучший выход.
