Рекс Стаут - Золотые пауки (сборник)
Тут они все переглянулись и по выражению лиц друг друга поняли то же самое, что и я: иного выхода просто не было.
Я встал, помахал им рукой и бодро произнес:
– Пока, господа! До скорой встречи!
Глава шестнадцатая
Я никогда не дружил с женщинами-полицейскими, но, конечно, видел их на улицах и должен признать, что человек, подбиравший тех трех, что явились к Вульфу, несомненно обладал хорошим вкусом. Не буду утверждать, что они были неотразимы, но любую из них я был готов пригласить в какую-нибудь забегаловку и угостить стаканом кока-колы. Правда, в глазах у них застыло профессиональное, чисто полицейское выражение, однако винить их в этом было бы несправедливо, поскольку в данный момент они находились на службе, да еще в присутствии инспектора полиции, и обязаны были выглядеть бдительными, компетентными и суровыми. Одеты они были неплохо, а платье на одной из них, из голубой ткани с тонкими белыми полосками, выглядело вполне прилично.
Я вернулся домой заблаговременно и успел до прихода всей компании коротко доложить Вульфу, как у меня прошел день (особого интереса к моему докладу он не проявил), помог Фрицу и Орри принести стулья и кресла и расставить их. Как только начали появляться первые гости, Орри скрылся в гостиной и закрыл за собой дверь. Я еще раньше заходил туда за стульями и видел, кого он там прячет – человека средних лет в очках. Орри познакомил нас, и я узнал, что его зовут Бернард Левин.
Посетителей мы рассадили так, как нам еще раньше велел Вульф. Все шесть представительниц прекрасного пола сидели в переднем ряду, причем Анджела Райт и Клэр Горан оказались каждая между женщинами-полицейскими. Инспектору Кремеру было предоставлено кресло, обитое красной кожей, а Пэрли Стеббинс находился слева от него – рядом с Джин Эстей. Позади Джин Эстей сидел Губастый Иган. Его нарочно посадили недалеко от Стеббинса на тот случай, если он разнервничается и попытается выкинуть какую-нибудь глупость. Слева от Игана, во втором ряду, расположились Горан, Липскомб и Каффнер. Сол Пензер и Фред Даркин прикрывали тылы.
Я упомянул, что Кремера посадили в красное кресло, но точнее было бы сказать, что его только приготовили для него, так как он потребовал предварительного конфиденциального разговора с Вульфом, и сейчас они беседовали в столовой. Не знаю, что ему было нужно, но, судя по выражению его лица, когда он вошел в кабинет впереди Вульфа, вряд ли он что-то узнал. Багровый, с поджатыми губами, он остановился у двери, подождал, пока Вульф усядется в свое кресло, а затем заявил:
– Для сведения всех хочу пояснить, что наша встреча является официальной, но только в определенной степени. Вы доставлены сюда полицией с согласия прокурора, что делает встречу официальной, но все дальнейшее предпринимается Ниро Вульфом под его личную ответственность, и он не имеет никакого права требовать от вас ответов на свои вопросы. Вам всем это понятно?
Все утвердительно закивали.
– Приступайте, Вульф, – распорядился Кремер и сел.
Вульф обвел взглядом присутствующих и заметил:
– Мистер Гудвин по моей просьбе составил список присутствующих, и я хотел бы сейчас удостовериться. Вы – мисс Джин Эстей?
– Да.
– Мисс Анджела Райт?
Мисс Райт утвердительно кивнула.
– Миссис Горан?
– Я. Не думаю, что…
– Прошу вас, миссис Горан, – деловито остановил ее Вульф и продолжил: – Вы мистер Винсент Липскомб?
– Да.
Вульф опять обвел всех взглядом:
– Благодарю вас… Вы знаете, я ведь впервые взялся найти убийцу в группе людей, в своем большинстве мне не известных. Возможно, вам это покажется нелепостью, но не спешите с выводами. Мистер Кремер уже объявил вам, что я не имею права требовать от вас ответов на свои вопросы. Дело это настолько сложное, что вопросов могло бы возникнуть несколько сотен, но я ограничусь только самым минимумом. Например, мне известно, почему в ушах миссис Фромм были серьги в виде золотых пауков, когда она приходила ко мне в пятницу днем, поскольку они являлись одним из элементов задуманного ею обмана. Но зачем она надела их в тот же день вечером, когда была на обеде у Горана? Очевидно, для того, чтобы неожиданно вызвать кое у кого нужную ей реакцию. Далее, зачем вчера вечером мистер Горан поехал в гараж? Видимо, потому, что из-за своей жадности и желания любой ценой сорвать очередной куш он дал Леопольду Хейму координаты Игана, а потом понял, что допустил большую глупость, и встревожился – как теперь выясняется, вполне обоснованно.
– Я протестую! – заверещал Горан. – Это же клевета! Инспектор Кремер, вы заявили, что Вульф сам несет ответственность за свои слова, но вы несете ответственность за то, что доставили нас сюда!
– Можете подать на него в суд за клевету, – парировал Кремер.
– Мистер Горан, – продолжал Вульф, ткнув пальцем в сторону Горана, – на вашем месте я бы помолчал по поводу вашего участия в шантаже. Вы погрязли по уши, и вам это хорошо известно. Сейчас вам угрожает нечто более серьезное – вас могут опознать как убийцу Пита Дроссоса. От тюрьмы вам не отделаться, но я еще могу помочь вам сохранить жизнь. Когда мы закончим беседу, вы поймете, что кое-чем мне обязаны.
– Я уже, черт возьми, и так достаточно вам обязан!
– Ну вот и помолчите. По всей вероятности, большинству из вас ничего не известно о вымогательстве, следствием которого стали три убийства, но мы еще к этому вернемся. Однако уже и сейчас одному из вас это хорошо известно, и он прекрасно меня понимает. Я вовсе не утверждаю, что в состоянии один, без посторонней помощи, указать на убийцу, но кое-какие данные у меня все же есть. Вот на днях один из вас, без всякой необходимости, пытался очень подробно рассказать мистеру Гудвину, где он был и что делал в пятницу вечером и во вторник днем. Этот же человек бросил странное замечание о том, что со времени смерти миссис Фромм прошло пятьдесят девять часов. Какая поразительная точность! Разумеется, это были лишь намеки, не более, однако есть и два очень важных указания на виновного. Во-первых, серьги. Миссис Фромм приобрела их одиннадцатого мая, но во вторник девятнадцатого их надевала другая женщина. Она могла незаметно взять их у миссис Фромм, получить в подарок или во временное пользование. Как бы там ни было, спустя три дня – в пятницу, двадцать второго – они снова оказались у миссис Фромм. И знаете для чего? Да для того, чтобы миссис Фромм могла выдать себя за ту женщину, на которой эти серьги могли быть во вторник! Следовательно, миссис Фромм знала, кто эта женщина, имела против нее определенные подозрения и, что очень важно, смогла открыто или тайно получить эти серьги обратно для осуществления задуманной ею комбинации. Это очень важное указание.
