Буало-Нарсежак - На склоне лет
— Я за них не держусь.
Похоже, у нее отлегло от сердца. Возможно, она ожидала душераздирающей сцены.
— Я вас не гоню, — продолжала она. — И если бы все дело было во мне…
Следует жест, означающий, что она выше некоторых предрассудков, но бессильна против них.
— Вы упоминали «Цветущую долину», — говорю я. — Меня бы там приняли?
— А почему бы и нет?
И хотя ей будет тошно видеть, как я перекочую в пансион — соперник «Гибискусов», главное, чтобы моей ноги больше там не было. В доказательство своей доброй воли она спешит добавить:
— Вы желали бы, чтобы все необходимые хлопоты я взяла на себя?
Я рад и счастлив принять ее предложение. Да, пусть все необходимые хлопоты она возьмет на себя. Пусть найдет мне хотя бы просто комнату, лишь бы мне не пришлось ничем заниматься самому. Чтобы я был избавлен от забот, связанных с переездом, потому что теперь у меня зародился проект, который мне не терпится воплотить в жизнь, но для этого меня не должны отвлекать, — я должен принадлежать себе целиком и полностью.
Я внезапно обнаружил, что сюжет для романа, который я тщетно искал, оказался тут, у меня под рукой. Если бы Люсиль не взяла большую часть моих записей, у меня была бы уже на руках его завязка. Ибо история моего пребывания в «Гибискусах» стоит того, чтобы ее поведать. При условии, что я ее обработаю, придам ей форму связного повествования. Я без труда восстановлю нить своих размышлений, которые записывал по вечерам. Разумеется, все это следует сократить и переписать в одном стиле. Но главное, мне придется полностью пересмотреть характер моих отношений с Люсиль. Мне будет слишком тяжело писать грустный роман о моей упущенной любви, каким он станет, если я расскажу только о своих переживаниях. Теперь я стал другим человеком и не питаю к Люсиль ни ненависти, ни жажды мести. Привнеся в него элементы, подсказанные воображением, я смог бы свести с ней счеты. Но в том-то и дело, что я к этому вовсе не стремлюсь. Скорее, я предвижу, что это будет светлый роман — роман, каким он мог бы стать, будь я не таким эгоистом, а Люсиль…
Боже, я уже не прошу у судьбы ничего, кроме отсрочки, чтобы успеть довести до благополучного конца эту едва ли не безумную затею. Дай мне два года сроку, чтобы я успел рассказать о счастье, которого не испытал! Два года, чтобы мечтать до той поры, пока не умолкну навек.
Эпилог
— Мне и в голову не пришло, — говорит Клеманс, — что его воскресят.
— Что значит «воскрешать»? — спрашивает Жозе Иньясио, который плохо говорит по-французски.
Высокий, худой, чернявый, с голубоватыми щеками — так тщательно они выбриты — и карими мутными глазами.
— Воскрешать — значит возвращать к жизни.
— У вас не было… — Он подыскивает слово. — Вы поступили… неправильно.
— То есть как так неправильно? — вскипела Клеманс. — Выходит, вы ничего не поняли? Повторяю. Вначале я подсыпала яд в его настойку. Это раз. Его не было дома. И он ничего не заподозрил. Затем каждые четверть часа приходила подслушивать под дверью. Это два. Я услышала шум падающего тела — так что, видите… В три часа утра я вошла к нему. Он уже не шевелился. Я его осмотрела, и, уверяю вас, он не подавал признаков жизни. У меня глаз наметанный. Что ни говори — профессиональный опыт! Я вытащила из ящика тетради, которые он там прятал, оставив на столе только те страницы, где он объявлял о намерении покончить с собой. И ушла… Что, по-вашему, я могла сделать еще? Ну виновата ли я, что он протянул до утра? Это что-то невероятное — такая живучесть. Врачи просто диву даются. И у вас еще хватает нахальства говорить мне, что я поступила неправильно!
— Что значит «нахальство»? — захотел уточнить Жозе.
— Ладно! Ладно!.. Не разбрасывайте пепел куда попало. Для этого существует пепельница.
Жозе раздавил в ней свою сигарету.
— Вы обещали, — сказал он.
— Да, я вам обещала. И продолжаю обещать.
— А вы умеете это делать, я спрашиваю?
— Умею ли я это делать! Вот ведь что приходится выслушивать! В конце концов, да разве же с папашей Жонкьером я дала маху?.. Все поверили в несчастный случай благодаря фокусу с очками. И его брат, тот заплатил мне, как уговорились!.. А старый Вильбер — разве с ним все не получилось в лучшем виде?.. Вы скажете, что тут я была в выигрышном положении. Язва желудка! Пиндиорил!.. Ну а как же звонок! Неисправная груша, которая не сработала, когда он звал меня на помощь!.. Если бы заподозрили, что это убийство, я была бы последней в списке подозреваемых. Да вы даже не отдаете себе отчета в том, каких трудов все это мне стоит. Молодой Вильбер, его побочный сын, так вот тот понял. И оценил!.. Неужто вы думаете, что легкое дело выдавать все эти кончины за несчастные случаи!.. В особенности когда между этими несчастными случаями должны быть интервалы, поскольку существуют еще и взаправдашние непредвиденные несчастные случаи, к примеру перелом шейки бедра, какой случился с председателем. Ах, верно, вы же не в курсе. Ладно, неважно. Но я вот что хочу сказать: если бы вы поменьше торопились завладеть наследством, возможно, я придумала бы что-нибудь и получше.
— Мне нужны деньги, быстро, — оправдывался Жозе. — Я должен возвращаться на свою родину.
— Но мне тоже, — возразила ему Клеманс. — Что мне толку в том авансе, какой вы мне выдали… что мне в нем толку? Нет, вы не понимаете, что я говорю. Черт с ним! Я не возражаю оказать вам услугу. Я согласна. Все эти жалкие старики, от которых уже никакого проку и которые думать не думают о молодых — о тех, кому еще предстоит жить, — меня возмущает такая вопиющая несправедливость! Вот почему, помогая кому-то, там и тут, очистить помещение, я не считаю, что совершаю преступление. В особенности когда речь идет о чокнутом! Потому что, между нами говоря, ваш дедушка… Прочитали бы вы его писанину! Одно слово — больной! Просто псих! Но ведь я вам все-таки не сестра милосердия… Я должна получить свою долю — и я тоже.
— Когда вы сможете?..
— Когда, когда… Да почем я знаю? Он только что переехал в «Цветущую долину». Дайте мне срок подумать, лучше познакомиться с порядками этого дома. Я работаю там всего какую-то неделю, поймите! Но я могу вас успокоить. Все люди считают, что ваш дедушка сам искал смерти. А он никого и не разубеждает. Значит, никого не удивит, если с ним что-нибудь в ближайшие два месяца и стрясется. Обещаю вам, что он у нас предпримет следующую попытку покончить с собой.
— Сколько? — перебил Жозе, доставая из куртки бумажник.
— Как и в прошлый раз.
Клеманс заулыбалась.
— Теперь уж за мной дело не станет, господин Эрбуаз!
