Саймон Толкиен - Последний свидетель
ГЛАВА 15
— Ну, как все прошло, милая? — спросил сэр Питер.
Он находился рядом с Гретой на заднем сиденье «Даймлера». Джон, шофер, вез их из суда домой. Мимо затемненных тонированных стекол автомобиля проплывали улицы Лондона.
— Думаю, что неплохо, — ответила Грета. Голос у нее был усталый и доносился словно издалека, хоть и сидела она рядом с мужем, привалившись к его плечу. То был голос вернувшегося с передовой вконец измученного солдата, вдруг подумал сэр Питер.
И тут же почувствовал, как в нем закипает гнев, постепенно поднимается волной откуда-то изнутри, сдавливает горло, а в висках начинает стучать. Он никогда не мог смириться с нечестностью, несправедливостью, вся кровь закипала в жилах при одной только мысли о том, что только что довелось пережить жене. Однако он тут же постарался взять себя в руки. Несколько раз сжал и разжал кулаки, убедился, что теперь голос его должен звучать спокойно. Мир и покой — вот в чем прежде всего нуждалась сейчас его жена.
— Кто давал свидетельские показания? — спросил он.
— Один полицейский, потом мисс Болл из Флайта, ну и еще Джейн Мартин. Просто удивительно, до чего же ненавидит меня эта женщина! Не успокоится, пока не увидит, как меня вздернут на каком-нибудь дереве! Высоком дереве.
— Не надо так говорить.
— Она то и дело тыкала в меня пальцем. Смотрела на меня с такой злобой. Обзывала ядовитой змеей. Ну и так далее, в том же духе.
— Я бы уволил ее давным-давно. Просто не знаю, как быть с Томасом.
— Дело не только в ней. Мне казалось, я заперта в клетке, словно какое-то животное. Грязное опасное животное в клетке, и у каждого есть право ткнуть в него палкой, оскорбить, обидеть.
— Страшно жаль, что я не могу быть там с тобой. Может, стоит еще раз поговорить с Майлзом?
— Нет, — неожиданно твердо ответила Грета. — Не хочу, чтоб ты слушал все эти вещи, которые они там говорят. Мы должны во всем следовать советам Майлза. Он просто потрясающий. Вывел на чистую воду эту тетушку Джейн, показал всем, какая она мерзавка.
— Ну, это уже что-то, — протянул Питер. Потом взял изящную руку жены в свою и начал нежно поглаживать кончиками пальцев каждую тонкую лучевую косточку, отходящую от узкого запястья. Прежде он часто ласкал так Энн, пока отношения между ними не разладились.
— Ну а другие свидетели? Как разделался с ними Майлз?
— Нормально. Повернул все дело так, что Энн вполне могла отправиться на прогулку по пляжу после того, как мы уехали. И по возвращении оставила дверь незапертой.
— Какую дверь?
— Калитку в северной стене. И у нее было время прогуляться и отправиться спать прежде, чем вернулся Томас. Она уже спала, когда он позвонил.
— Что ж, это хорошо, — заметил Питер, стараясь подпустить в голос уверенности, которой на самом деле вовсе не испытывал.
Уже не впервые за все это время Питер вдруг ощутил сомнение. Вернее, легкий намек на него, словно что-то слегка кольнуло в самом дальнем и темном уголке сознания. Он вспомнил Энн, лежавшую на диване в гостиной с искаженным от боли лицом. Что-то не похоже, чтоб она собиралась на прогулку, пусть даже и думала, что, возможно, от свежего воздуха ей полегчает. Впрочем, Питер тут же бездумно отмахнулся от тревожного ощущения. Что здесь не так?
— Ты мне больше не нужен сегодня, Джон, — сказал он шоферу, помогая жене выйти из машины. — Мы с леди Гретой никуда выезжать не собираемся.
— Слушаюсь, сэр, — ответил шофер, притронувшись ребром ладони к кепи с непроницаемым выражением лица. Что у него на уме, Питер не знал. Возможно, Джон уже подыскивает себе новую работу. Скандал в семье человека, занимающего столь высокий пост, это не на пользу даже его слугам.
Уже позже, лежа в постели, Питер старался заснуть, но никак не получалось. Грета лежала, отвернувшись от него, на боку, подогнув колени к животу. Вот уже несколько недель спала она в такой зародышевой позе, и Питер, даже не прикасаясь к ней, ощущал, как вся она напряжена. Изредка Грета выкрикивала какие-то странные слова и имена, и Питер всякий раз поражался, как мало знает он свою жену. Казалось, у нее не было ни близких друзей, ни родственников; только мать-инвалид в Манчестере, которую Грета ездила навещать раз в несколько недель. Именно одиночество Греты в этом мире заставляло Питера относиться к ней более бережно и заботливо, чем к любому другому человеку. А судебный процесс оставлял ощущение, что он ее в чем-то подвел, хотя сам он прекрасно понимал, что был просто не в силах предотвратить его. Настал его черед отблагодарить Грету за все, что она делала для него на протяжении стольких лет. И его просто убивала мысль, что помочь ей по-настоящему он сейчас никак не может.
Он закрыл глаза и вспомнил тот день, когда погибла его жена. Было примерно столько же, сколько сейчас — около одиннадцати вечера, — когда на тумбочке рядом с постелью вдруг зазвонил телефон. Он поднял трубку и, сонно и растерянно моргая, выслушал новость, которая перевернула всю его жизнь. Тот самый телефонный аппарат стоял сейчас на небольшом расстоянии от его вытянутой руки, белел в темноте, молчаливый и безучастный.
— Вы меня не знаете, сэр. Это сержант детектив Хернс из полиции Ипсвича. Боюсь, у меня для вас плохие новости. Ваша жена…
Питер до сих пор в точности помнил каждое слово сержанта Хернса. Словно то, что он говорил тогда, записалось в мозгу, как на магнитофоне. И тон, каким были произнесены эти слова, тоже помнил. Бесцеремонный, напористый, позже этот полицейский с таким же упорством и бесцеремонностью закинул и затянул петлю на шее Греты, хотя без Томаса у него ничего не получилось бы. «Ничего не случилось бы, если б не Томас», — с горечью подумал отец.
Сперва он просто не поверил Хернсу. В тот момент Питеру показалось, что страшная эта новость не имеет никакого отношения к реальности. В комнате, где он стоял в безупречно отглаженной свежей пижаме, не было ни намека на насилие. Не было криков, доносившихся с улицы. Все было нормально, тихо, спокойно, и, однако же, в ста тридцати милях отсюда произошло нечто чудовищное. Иначе не было бы этого звонка, если б не произошло. Он набрал номер телефона в доме «Четырех ветров», ответил какой-то полицейский. Еще один полицейский. Питер опустил трубку и почувствовал, как его охватывает паника. Возникло это неприятное ощущение в груди, потом оно распространилось на все тело, начали неметь ноги, и все это по мере того, как чудовищная новость укоренялась в сознании. Сколько он ни отмахивался от нее, сколько ни старался сохранять спокойствие.
Питер тяжело опустился на край кровати. Он не плакал, но все тело сотрясала противная дрожь. И вот, пока он пытался побороть эту дрожь, в голову вдруг пришла мысль. Он подумал о Грете. Он нуждался в ее помощи, он просто не мог быть сейчас один. Он схватил телефонную трубку и набрал номер.
