Ричард Фримен - Поющие кости. Тайны дЭрбле (сборник)
Сбросив мокрое пальто, я вопросительно посмотрел на коллегу, державшего в руке письмо, которое, судя по всему, сулило нам новое дело.
— Думаю, стоит ли мне заниматься этим случаем, — сказал он в ответ на мой вопросительный взгляд. — Вот, прочитайте. Хочу услышать ваше мнение.
Он протянул мне письмо, и я стал читать его вслух:
— «Сэр, нахожусь в чрезвычайно затруднительном положении. Меня хотят арестовать по обвинению в преступлении, которого я не совершал. Могу ли надеяться на вашу помощь и защиту? Посыльный будет ждать вашего ответа».
— Естественно, я согласился, — вздохнул Торндайк. — А что еще оставалось делать? Но если я его не задержу, как имел неосторожность пообещать, подозреваемый может скрыться и тогда меня обвинят в попустительстве.
— Риск, конечно, есть. А когда проситель придет?
— Должен был быть пять минут назад. А вот и он.
На лестнице послышались осторожные шаги, и в дверь тихонько постучали. Торндайк пошел открывать массивную дубовую дверь.
— Доктор Торндайк? — послышался дрожащий задыхающийся голос.
— Да, входите. Это вы прислали мне письмо с посыльным?
— Я, сэр.
Войдя в дверь, мужчина застыл на пороге.
— Это мой коллега, доктор Джервис. Не бойтесь, он…
— Я его знаю, — с облегчением перебил Торндайка визитер. — Видел вас вдвоем, да и вы меня тоже встречали, хотя вряд ли запомнили.
— Фрэнк Белфилд? — с улыбкой спросил Торндайк.
Мужчина даже рот раскрыл от удивления. В глазах его мелькнуло беспокойство.
— Должен заметить, что, будучи в таком сложном положении, вы подвергаете себя совершенно неоправданному риску. Этот парик и фальшивая борода, эти очки, в которых ничего не видно, способны вызвать подозрения у любого полицейского. Для человека, разыскиваемого полицией, весьма неразумно иметь опереточную внешность.
Мистер Белфилд со стоном опустился на стул и, сняв очки, озадаченно уставился на нас с Торндайком.
— А теперь расскажите о своем деле, — предложил Торндайк. — Вы утверждаете, что невиновны?
— Клянусь вам, доктор. Иначе не явился бы сюда, уж можете мне поверить. Это ведь вы упекли меня в тюрьму, когда я считал, что выкрутился. Вам бесполезно втирать очки, что уж говорить.
— Если вы действительно невиновны, постараюсь помочь. В противном случае лучше держаться от меня подальше.
— Да, знаю. Только, боюсь, вы мне не поверите.
— Постараюсь быть объективным.
— Хорошо, если так. Вы знаете, сэр, что я был вором и расплатился за это сполна. То дельце, на котором меня застукали, было последним. Моя спасительница — женщина — самая лучшая в мире. Она сказала, что выйдет за меня, когда я освобожусь, пообещаю завязать с воровством и вести честную жизнь. И сдержала свое слово, и я тоже. Жена нашла мне работу клерка на складе, и с тех пор честно зарабатываю деньги и вообще стал порядочным. Жизнь вроде бы наладилась, а сегодня утром все вдруг рассыпалось, как карточный домик.
— И что же случилось сегодня утром? — поинтересовался Торндайк.
— Я шел на работу и рядом с полицейским участком увидел объявление «Разыскивается преступник» и рядом фотографию. Остановился, чтобы посмотреть, и можете представить, как меня долбануло, когда увидел свою собственную физиономию с именем и приметами. Не дочитав до конца, я помчался домой и все рассказал жене. Она побежала в участок и все толком разведала. Господь всемогущий! И в чем, вы думаете, меня обвиняют, сэр?
Белфилд сделал паузу и сдавленно произнес:
— Убийство в Кемберуэлле!
Торндайк тихо присвистнул.
— Жена знает, что я никого не убивал, потому что был дома весь вечер и всю ночь. Но кто ей поверит? Родственники ведь не могут подтверждать алиби.
— Боюсь, что нет. А других свидетелей у вас нет?
— Ни единой души. Мы весь вечер были одни.
— Но если вы невиновны — а я предполагаю, что это так, — не должно быть никаких улик. Знаете, почему подозрение пало именно на вас?
— Понятия не имею. В газетах пишут, что у полиции есть улики, а какие — не сообщают. Может, кто-то оговорил меня…
Его прервал громкий стук в дверь. Побледнев, мужчина вскочил со стула, и на лице заблестела испарина.
— Сейчас посмотрим, кто это. А вы, Белфилд, посидите пока в кабинете. Ключ с внутренней стороны, — распорядился Торндайк.
Скрывшись в кабинете, беглец поспешно повернул ключ в замке. Открывая входную дверь, Торндайк бросил на меня многозначительный взгляд, который я понял, только когда наш гость вошел в комнату. Это был не кто иной, как суперинтендант Миллер из Скотленд-Ярда.
— Я зашел, чтобы просить вас об одолжении, — сообщил он в своей обычной полушутливой манере. — Добрый вечер, доктор Джервис. Говорят, штудируете юриспруденцию? Хотите стать судмедэкспертом и посягнуть на лавры доктора Торндайка?
— Надеюсь, лавры доктора Торндайка останутся при нем еще надолго, хотя он так добр, что выделил мне уголок в своей квартире. Но что это вы нам притащили?
Пока я говорил, суперинтендант развязывал сверток, из которого он вынул мужскую рубашку, прежде, вероятно, белую, а сейчас безнадежно посеревшую от грязи.
— Мне бы хотелось знать, что это такое, человеческая кровь или что-то еще? — проговорил Миллер, указывая на коричневатое пятно на рукаве рубашки. — Посмотрите, сэр, как по-вашему.
— Вы мне льстите, Миллер, — улыбнулся Торндайк. — Но я ведь не ясновидящий целитель, которому достаточно взглянуть на язык, чтобы сказать, сколько ступенек пересчитал пациент, скатившись с лестницы. Я должен все тщательно изучить. Когда вам нужен ответ?
— Желательно сегодня вечером.
— Можно я вырежу кусочек, чтобы посмотреть его под микроскопом?
— Лучше не надо.
— Ну, хорошо. Ответ будет готов через час.
— Благодарю вас, доктор.
Детектив уже взялся за шляпу, когда Торндайк вдруг произнес:
— Кстати, хотел бы с вами кое о чем переговорить. Это касается убийства в Кемберуэлле. Насколько я понял, у вас имеются весомые улики?
— Улики! — пренебрежительно фыркнул суперинтендант. — Да мы сразу же вычислили убийцу, вот только он сбежал.
— И кто же это?
С сомнением взглянув на Торндайка, детектив неохотно произнес:
— Думаю, не будет большого вреда, если я скажу, тем более что вы и без меня узнаете… Это Бел- филд, известный вор и мошенник.
— А какие против него улики?
Суперинтендант опять замялся, но потом все
