Агата Кристи - Убийство в Восточном экспрессе
Жена оборвала графа, прикрыв ему рот ладошкой:
— Не надо, Рудольф. Дай мне сказать. Бесполезно отрицать этот господин говорит правду, поэтому нам лучше сесть и обсудить все сообща, — голос ее совершенно переменился. Южная живость интонаций сохранилась, но дикция стала более четкой и ясной. Теперь она говорила как типичная американка.
Граф замолчал и, повинуясь жене, сел напротив Пуаро.
— Вы правы, мсье, — сказала графиня. — Я действительно Хелена Гольденберг, младшая сестра миссис Армстронг.
— Сегодня утром вы скрыли от меня этот факт, госпожа графиня.
— Верно.
— По правде говоря, все, что вы и ваш муж мне рассказали, оказалось сплошной ложью.
— Мсье! — вскипел граф.
— Не сердись, Рудольф. Мсье Пуаро выразился несколько резко, но он говорит правду.
— В этом виноват только я, — вмешался граф.
— Я рад, что вы сразу признались, мадам. А теперь расскажите мне, почему вы обманули меня и что понудило вас подделать имя в паспорте.
Хелена спокойно ответила:
— Вы, конечно, догадываетесь, мсье Пуаро, почему я, а вернее, мы так поступили. Убитый был виновен в смерти моей племянницы и моей сестры; он разбил сердце Сониного мужа. Три человека, которых я любила больше всего на свете и которые составляли мою семью, погибли!
В голосе ее звучала страсть: она была подлинной дочерью своей матери, чья пламенная игра трогала до слез переполненные зрительные залы.
— Из всех пассажиров, — продолжала она уже более спокойно, — наверное, только у меня была причина убить его.
— И все же вы не убили его, мадам?
— Я клянусь вам, мсье Пуаро, и мой муж тоже может вам поклясться, что, как бы мне ни хотелось убить этого негодяя, я и пальцем до него не дотронулась.
— И я, господа, клянусь честью, — сказал граф, — что прошлой ночью Хелена не выходила из купе. Она, как я уже говорил, приняла снотворное. Она не имеет никакого отношения к убийству.
Пуаро переводил взгляд с одного на другого.
— Клянусь честью, — повторил граф.
Пуаро покачал головой:
— И все же вы решились подделать в паспорте имя вашей жены? — Мсье Пуаро, — пылко начал граф, — войдите в мое положение. Неужели вы думаете, мне легко было примириться с мыслью, что моя жена будет замешана в грязном уголовном процессе? Я знаю, что она ни в чем не виновата, но Хелена верно сказала: ее сразу же заподозрили бы — только на том основании, что она сестра Сони Армстронг. Ее стали бы допрашивать, а возможно, и арестовали бы. И раз уж нам довелось попасть в один вагон с Рэтчеттом, я считал, что у нас есть только один выход. Не стану отрицать, мсье, я лгал вам, но не во всем: моя жена действительно не выходила из купе прошлой ночью.
Он говорил так убежденно, что ему трудно было не поверить.
— Я не говорю, мсье, что не верю вам, — с расстановкой сказал Пуаро. — Я знаю, что вы принадлежите к прославленному древнему роду. И я понимаю, что вам было бы крайне тяжело, если бы вашу жену привлекли к уголовному делу. В этом я вам вполне сочувствую. Но как же все-таки объяснить, что платок вашей жены оказался в купе убитого?
— Это не мой платок, — сказала графиня.
— Несмотря на метку Н?
— Да, несмотря на эту метку. Мои платки похожи на этот, но не совсем. Я, конечно, понимаю: вам трудно мне поверить, и тем не менее это не мой платок.
— Но может быть, его нарочно подкинули в купе убитого, чтобы бросить на вас тень?
Улыбка приподняла краешки ее губ.
— Вы все же хотите, чтобы я признала этот платок своим? Поверьте, мсье Пуаро, это не мой платок, — серьезно убеждала она его.
— Но если платок этот не ваш, почему же тогда вы подделали паспорт?
— До нас дошло, что в купе убитого нашли платок с меткой Н, — сказал граф. — Прежде чем явиться к вам, мы все обсудило. Я указал Хелене, что, как только узнают ее имя, ее подвергнут строжайшему допросу. К тому же так просто было переделать Хелену на Елену и положить конец всем неприятностям.
— У вас, граф, все задатки преступника, — сухо заметил Пуаро. — Незаурядная изобретательность и никакого уважения к закону.
— Нет, нет, не надо так говорить, — взмолилась красавица графиня. — Мсье Пуаро, муж рассказал все как было, — она перешла с французского на английский. — Я перепугалась, перепугалась насмерть, и, думаю, вы меня поймете. Мы пережили такой ужас — и ворошить все это снова… И потом, находиться под подозрением, а то и сесть в тюрьму… Я себя не помнила от страха. Неужели вы нас не понимаете, мсье Пуаро?
Ее прекрасный голос, низкий, грудной, молил, упрашивал, недаром она была дочерью великой актрисы Линды Арден.
Пуаро строго посмотрел на нее:
— Для того чтобы я поверил вам, мадам, а я не говорю, что не желаю вам верить, вы должны мне помочь.
— Помочь вам?
— Мотивы этого преступления кроются в прошлом — в той трагедии, которая разрушила вашу семью и омрачила вашу юность. Поведите меня в это прошлое, мадам, и я найду там недостающее звено, которое объяснит мне все.
— Что я могу рассказать? Все участники трагедии мертвы. — Она печально повторила: — Мертвы. И Роберт, и Соня, и маленькая Дейзи. Прелестная кроха, милая, веселая, в кудряшках. Весь дом ее обожал.
— Но ведь погибла не только Дейзн, мадам? Если так можно выразиться, гибель Дейзи повлекла за собой еще одну гибель?
— Вы имеете в виду бедняжку Сюзанну? Я совсем забыла про нее. Полиция ее допрашивала. Они были убеждены, что Сюзанна виновна. Возможно, так оно и есть, но злого умысла тут не было. Я думаю, бедняжка нечаянно выболтала кому-нибудь, когда Дейзи водят гулять. Сюзанна чуть не помешалась тогда — так боялась, что ее привлекут к ответственности, — графиня вздрогнула. — Она не выдержала потрясения и выбросилась из окна. Какой ужас! — графиня закрыла лицо руками.
— Кто она была по национальности, мадам?
— Француженка.
— Как ее фамилия?
— Страшно глупо, но я не могу вспомнить. Мы все звали ее Сюзанной. Такая хорошенькая хохотушка. Она очень любила Дейзи.
— Она была горничной при ребенке, не так ли?
— Да.
— А кто был няней?
— Дипломированная медсестра. Ее фамилия была Стренгельберг. Она тоже любила Дейзи… и мою сестру.
— А теперь, мадам, хорошенько подумайте, прежде чем ответить на вопрос. Кто-нибудь из пассажиров показался вам знакомым?
Она удивленно взглянула на него:
— Знакомым? Да нет.
— А княгиня Драгомирова?
— Ах, она! Она, конечно. Но я думала, вы имеете в виду людей, ну, словом, людей из того времени.
— Именно это я и имею в виду. А теперь подумайте хорошенько. С тех пор прошло несколько лет. За это время люди могли измениться.
Хелена глубоко задумалась:
— Нет, я уверена, что никого здесь не знаю, — сказала она наконец.
