Рекс Стаут - Президент исчез
— Как я полагаю, цель ареста в том, чтобы получить от вас сведения, касающиеся вашего сговора с Браунеллом, а также похищения президента организацией «Серые рубашки» и его местонахождения в настоящее время.
— Неплохо.
— Совершенно верно, сэр. Я бы посоветовал…
Шик начал развивать свою мысль, но неожиданное событие привело к тому, что его соображения по этому поводу отступили на второй план. В библиотеку вошел слуга. Он обогнул группу, собравшуюся на диване, и, приблизившись к Джорджу Милтону, остановился на почтительном расстоянии, ожидая, когда Шик закончит свою речь. Шик замолчал.
— Что там у вас? — спросил Джордж Милтон.
— Пришел человек. Он хочет видеть вас, сэр.
— Кто такой?
— Он назвался Крамером. Тот самый человек, который был здесь вчера.
Джордж Милтон тяжело оперся на подлокотники кресла и встал на ноги, игнорируя предложения помощи, исходившие от Шика.
— Еще больше дураков, Шик, — сказал Милтон, направил длинный белый палец на группу, собравшуюся у дивана, и добавил: — Вы правы, презирая их. Оказывается, вы проницательны. Это так или, может быть, вы просто трус?
— И то и другое, — усмехнулся Шик.
— А что бы вы сказали, если бы я сегодня вечером или завтра утром представил доказательство того, что исчезновение президента было подготовлено им самим и его женой? Это заинтересовало бы вас?
— Если это не будет простым предположением, если будут представлены доказательства, то, конечно, я найду это очень занятным.
— Хорошо. Прав ли я, предполагая, что, познакомившись с такого рода доказательствами, и конгресс, и страна будут решительно настроены против президента?
— Если доказательства будут убедительными, у него не останется ни избирателей, ни сторонников. Но… тут все дело в доказательствах.
Джордж Милтон кивнул и повернулся к лакею:
— Идите медленно. Я вам не скаковая лошадь.
В холле слуга повернул налево, Джордж Милтон последовал за ним. Они обошли лестничную площадку и оказались в противоположном крыле дома. Лакей открыл дверь, Джордж Милтон вошел, и она бесшумно закрылась. Он оказался в комнате гораздо меньшей, чем библиотека. Здесь были письменный стол, несколько кресел, книги и газеты. Возле письменного стола стоял крупный мускулистый мужчина, одетый в зеленовато-серый костюм с коричневым галстуком.
— Вы опаздываете, — упомянул Джордж Милтон.
— Да, сэр. На улицах много солдат, и они останавливают…
— Это не имеет значения. С чем вы пришли?
— Ну… в общем, я пришел за деньгами.
— Вы за них хоть что-нибудь получите?
— Не знаю. Когда незадолго до середины дня она вышла из Белого дома, при ней не было никаких пакетов. У входа в министерство юстиции она встретила агента секретной службы, и они вместе пообедали.
С Уорделлом у нее встречи не было, хотя, конечно, она могла поговорить с ним по телефону. Браунелл заключен под стражу. Я поставил одного из моих людей наблюдать за ней. Но она могла спрятать товар под одеждой…
— Вы встретитесь с ней в восемь часов?
— Да, сэр.
Джордж Милтон подошел к письменному столу, отпер его и выдвинул ящик. Оттуда он достал небольшой сверток в коричневой бумаге, перетянутый резинками.
— Здесь десять тысяч долларов, — сказал он. — Если она принесет товар, посмотрите, что там, прежде чем платить ей. Затем немедленно несите его сюда. Если вы от нее ничего не получите, все равно возвращайтесь. Я не люблю, когда мои деньги в течение целой ночи плавают неизвестно где.
— Да, сэр, — ответил на это мужчина, положил сверток во внутренний карман и застегнул пиджак на все пуговицы.
— И вот еще что, Крамер… — Нижняя челюсть Милтона начала дрожать. Он ненавидел это непроизвольное сокращение мускулов, но было слишком поздно предпринимать какие-либо попытки подавить пароксизмы возбуждения, которые в течение половины столетия отмечали пунктиром дни переживаний, которые привели его к власти и богатству. С течением времени оказалось невозможно полностью контролировать эти пароксизмы. Нервный тик безжалостно разрушал ослабленные возрастом линии обороны, и Милтон больше не мог сдерживать непроизвольные движения челюсти. Но его голос говорил ему самому и окружающим, что он по-прежнему оставался тем же самым Джорджем Милтоном. — Так вот что, Крамер. Я знаю вас как человека энергичного и инициативного. Что, если девушка не сможет взять дневник? Если вы сами добудете его сегодня вечером, я заплачу вам двадцать тысяч долларов.
А если в нем будет то, на что я надеюсь, вы получите пятьдесят тысяч.
Мужчина покачал головой:
— Нет, сэр. Возможностей сделать это мне не представится.
— Я заплачу вам сто тысяч долларов, если в дневнике будет то, что мне нужно.
— Но, сэр, это невыполнимо и за миллион долларов.
Мне не нужно объяснять вам, дело не в риске. Вокруг Белого дома солдаты стоят на каждом футе периметра территории, они буквально касаются друг друга локтями.
— Подкупите их. Проведите отвлекающую диверсию.
Вы мужчина или мальчик на посылках? Что значат для вас несколько солдат?
Крамер снова покачал головой:
— Не стоит и пытаться. Я работаю на вас и возьмусь за любое дело, кроме самоубийства. Так что нет, сэр.
— Чего вы боитесь? — Презрение и насмешка в тоне убеленного сединой старца сделали его голос еще более пронзительным. — В жилах у вас течет не кровь, а вода.
Неужели на свете больше не осталось мужчин? Единственный настоящий мужчина оказывается безумцем по имени Линкольн Ли. Жалкие ничтожные твари! — Нижняя челюсть никак не хотела успокоиться. — Черви!
— Может быть, и так. Ли в тюрьме, но, даже если бы он был на свободе, я не могу себе представить, как он перелезет через забор Белого дома. Возможно, девушка все же возьмет дневник. А может, это будет ловушка.
— То есть как — ловушка? Что вы хотите сказать?
— Ничего, сэр. Я позабочусь об этом.
— Ну конечно. Крамер, это достойно похвалы. Подумать только — черви! Мальчики на посылках. Продолжайте. Идите!
— Да, сэр.
Мужчина взял с письменного стола свою шляпу, еще раз ощупал нагрудный карман, убеждаясь, что деньги там, а затем открыл дверь и покинул кабинет. Он спустился по широкой лестнице, кивнул лакею, стоявшему в вестибюле нижнего этажа, и вышел из дома. На террасе он столкнулся с человеком, который как раз собирался войти, — плотный и быстрый в движениях парень, — казалось, что в его ступни вмонтированы пружины. Чтобы лучше рассмотреть его, Крамер замедлил шаг; то же самое сделал и тот, кто шел ему навстречу.
Когда они расходились, Крамер успел разглядеть лицо встречного, однако его собственное лицо не стало объектом наблюдения — глаза молодого человека смотрели ниже подбородка агента, на узел коричневого галстука. Они разошлись, и Крамер пошел дальше по дорожке через лужайку, бормоча при этом:
