Сергей Мухин - Секретный архив Шерлока Холмса
Пришедший слесарь обрезал трубы, а оставшиеся от них отверстия забил, так что теперь можно было не бояться контроля над нами. После обеда я собрался. Холмс, которому стало лучше, проинструктировал меня:
– Уотсон, сделайте так, как я вам скажу. Когда выйдете из дома, то пойдите сначала направо по улице до поворота, чтобы я мог за вами наблюдать из окна, а потом резко развернитесь и идите в противоположную сторону. Дойдя до следующего поворота, возьмите экипаж, но не первый остановившийся, а второй, и следуйте в меблированные комнаты Мюллера. Там есть служебный выход на противоположную улицу, где возьмёте закрытый экипаж. Ну а далее на Главпочтамт. На ваше имя там должны быть письма.
– Понятно, Холмс. Вы думаете, слежка?
– Уверен. Будьте осторожны, Уотсон. Револьвер не забудьте. Удачи!
Я сделал всё, как и наказывал мне Холмс, но как ни пытался, так и не заметил за собой слежки. Может, Холмс перестраховывается? Тем не менее, задача была выполнена, все документы получены и благополучно доставлены на Бейкер-стрит.
Вернувшись, я застал Холмса в кресле перед камином.
– Получили?
Я протянул ему несколько объёмных конвертов. А Холмс в ответ протянул мне два таких знакомых послания.
– Только пришли, – пояснил он.
Вот что было в первом:
«Здравствуйте, мистер Холмс!
Ну и порадовали вы меня. Ха-ха-ха! Притащить с собой такую древность, и надеяться на что-то. Ха-ха-ха! Наивный. Неужели вы думаете, что я отдам вам то, что вам не принадлежит? Ха-ха-ха! Прежде чем получить что-то, надо заслужить это.
С уважением Аннет Баркли .
P.S. Вы растёте в моих глазах».
Развернув листок второго, я чуть было не выронил его – «пляшущие человечки»:
Увидев мою реакцию, Холмс, констатировал:
– Удивлены? – я кивнул. – Я не меньше вашего. Уотсон, вы ваши записи проверяли, точно всё на месте? Ведь если мне не изменяет память, вы ещё не публиковали этого расследования?
Я бросился к себе. Моё сердце колотилось. Как не хотелось, чтобы Холмс оказался прав в своих предчувствиях. Но все мои блокноты были на месте, в том числе и тот, где описывался метод кодирования Аба Слени. Я спустился в гостиную, неся нужные записи. Холмс так и сидел в кресле.
– Уотсон, а за вами следили. Очень своеобразно это происходило. Я заметил троих. Возможно, их было больше. Они постоянно сменяли друг друга, я этот принцип понял ещё вчера, когда мы возвращались домой, потому-то мы и не чувствовали слежку. Ну, так что, – мгновенно переключился он на предыдущую тему, – записи на месте?
– Да, всё на месте. Вот, держите, – я протянул выписанное на отдельный лист соответствие знаков и букв.
Холмс быстро начал писать, иногда поглядывая в принесённый мной алфавит. Закончив писать, он прочёл результат, и, отдав листок мне, устремился к окну, прихватив небольшую подзорную трубу. Я прочёл надпись:
«Взгляните на трубу напротив окна. Будет интересно», —
и поспешил к Холмсу. А тот неожиданно рассмеялся: «Шутник, однако». Я взял трубу и тоже посмотрел на нужный объект. На дымоходной трубе было написано «АКТУШ», а под этим словом нарисована улыбающаяся рожица. Я обескуражено посмотрел на Холмса.
– Читайте справа налево.
– ШУТКА. И что здесь смешного?
– Ничего. Но, видимо, завтра будет не до шуток.
– Может, это Аб Слени?
– Не думаю, – задумчиво произнёс Холмс, – не думаю. Хотя проверить не помешает. Завтра будет, наверное, весело. А пока почитаем то, что вы принесли.
– А как вы себя чувствуете, Холмс?
Холмс задумался, видимо, этот вопрос застал его врасплох. Потом посмотрел на меня:
– Неплохо, Уотсон, очень даже неплохо. Всё-таки вы хороший врач.
– Вы сомневались? – обиженно спросил я.
– Я не знал вас в этом качестве. Но я вас очень ценю как друга…
Как и предполагал Холмс, с утра у нас было новое послание. Запечатано в знакомый конверт. Его принесли сразу после завтрака. Признаться, я как-то позабыл о вчерашнем предположении Холмса, так как мне самому пришёл вызов из Виндзора. Один мой коллега просил срочно приехать к нему для уточнения диагноза. Поэтому я встал и отправился к себе в комнату.
– Холмс, меня не будет пару дней.
– Подождите, Уотсон, подойдите, пожалуйста.
Я подошёл и увидел, что Холмс сидит над листком, на котором было написано что-то на латыни почерком, похожим на почерк лорда Матенгю, а рядом лежит знакомый конверт:
«Caesarem decet stantem mori.
Castigat ridento mores.
Cloaca maxima.
+6 год по Веспасиан
Hoc est vivere bis, vita posse priore frui. VIII век до нашей эры, Сигизмунд
Oderint dum metuant. 4 год нашей эры».
– Что думаете, Уотсон?
– Ерунда какая-то. Первая фраза переводится как «Цезарю подобает умереть стоя» и принадлежит Веспасиану, но вот остальное… Вторая – «Смехом бичуют нравы», но это гораздо позже, да и третья «Великая помойная яма». Что такое «+6», я теряюсь в догадках.
– Понятно, Уотсон. Вы неплохо знаете латынь. Ну а следующие фразы как бы вы перевели?
– У меня в университете был хороший преподаватель, да я и сам люблю этот язык, – как бы оправдался я, хотя что было оправдываться. Но меня несколько зацепил тон Холмса. – А дальше что-то про умение наслаждаться прожитой жизнью, а последняя – «Пусть ненавидят, лишь бы боялись». Но Холмс, здесь какая-то очередная насмешка над нами. Все эти подписи под изречениями – полная чушь!
– Уотсон, это просто очередная загадка. Надо видеть то, что скрыто, а не то, что на поверхности.
Я хмыкнул и вновь принялся разглядывать послание. Фразы были написаны верно, но что они скрывали?
– Холмс, вы уже знаете?
– Предполагаю, что это… – И он написал: C9H8O4. – Вам знакома эта формула?
– Да это же ацетилсалициловая кислота! – вскричал я. – Её я вам и давал. В Англии её и не сыщешь!
– Успокойтесь, мой друг, – похлопал меня по руке Холмс. – Сейчас есть более важное дело. Как можно определить её наличие?
– Ну, например, с помощью реактива Коберта. Но почему вы решили, что для тайнописи он использовал ацетилсалициловую кислоту?
– Вот и мои глубокие познания в химии, как вы думали, – с сожалением произнёс Холмс, не отвечая мне. – Я не знаю этого реактива.
– Хорошо, – я замялся, – можно поступить гораздо проще и использовать для этих целей, ну, например, хлорид железа. Смесь окрасится фиолетовым цветом.
– Отлично, Уотсон.
И Холмс, быстро повернувшись, достал нужный пузырёк, растворил немного его содержимого в пробирке, смочил салфетку и аккуратно стал протирать лист бумаги с латинскими фразами. Через некоторое время ярким фиолетовым цветом проступила надпись:
