Раймонд Чандлер - Леди в озере. Худой человек. Выстрел из темноты
Я записал адрес, откинулся на спинку кресла и сказал:
— Сегодня утром кто-то застрелил Лоури в его собственной ванной комнате.
Короткие, полные ручки миссис Грейсон застыли по краям корзинки. Грейсон замер с открытым ртом, не донеся до него трубку. Он издал тихий звук, словно прочищал горло в комнате с покойником. Никогда в мире ничто не двигалось медленнее, чем его старая черная трубка, которую он наконец снова зажал между зубов.
— Было бы, конечно, слишком… — сказал он и выдохнул, не закончив фразы, облачко белого дыма, после чего завершил: — ожидать, что доктор Алмор имеет к этому какое-то отношение.
— Хотелось бы думать, что имеет, — сказал я. — Он ведь живет рядом. Полиция предполагает, что Лоури убила жена моего клиента. Если ее разыщут, то против нее отыщется слишком много улик. Но если к этому делу имеет какое-то отношение доктор Алмор, значит, налицо связь со смертью вашей дочери. Вот почему я пытаюсь узнать хоть что-то, связанное с этим делом.
— Человек, совершивший убийство, — сказал Грейсон, — на семьдесят пять процентов созрел для второго. — Говорил он так, словно основательно изучил этот вопрос.
— Да, возможно, — согласился я. — А каковы могли быть мотивы первого убийства?
— Флоренс была сумасбродной, — печально сказал Грейсон, — сумасбродной и сложной девочкой. Она была слишком экстравагантной, любила тратить деньги, вечно заводила какие-то сомнительные знакомства, слишком много и слишком громко разговаривала, в общем, вела себя не очень разумно. Для такого человека, как Элберт Алмор, такая жена могла представлять большую опасность. Но я не думаю, чтобы это был основной мотив, не так ли, Летти?
Грейсон посмотрел на жену, но та не подняла головы. Сохраняя молчание, она воткнула штопальную иглу в шарик из шерсти.
Грейсон вздохнул и продолжил:
— У нас есть основания предполагать, что у доктора был роман с его медсестрой, и Флоренс угрожала ему публичным скандалом. Подобного он, как вы понимаете, допустить не мог. Скандал такого рода легко мог привести к следующему.
— Каким образом он осуществил убийство? — спросил я.
— С помощью морфия, естественно. Морфий всегда был у него под рукой, он постоянно применял его. Он был специалистом в применении морфия. А потом, когда Флоренс впала в коматозное состояние, он мог отнести ее в гараж и завести мотор. Вы же знаете — вскрытия не делали. Потому что иначе стало бы известно, что в ту ночь ей сделали инъекцию.
Я кивнул, и Грейсон с чувством выполненного долга откинулся назад, провел ладонью по голове, по лицу и медленно опустил ее на костлявое колено. Создавалось впечатление, что и этот вопрос им тщательно изучен.
Я оглядел супругов. Двух престарелых людей через полтора года после смерти их дочери поедает ненависть. И их можно понять. Им бы пришлось по душе, если бы Лоури застрелил Алмор.
Помолчав, я сказал:
— Вы убеждены в том, что все было так, потому, что хотите в это верить. Но все-таки нельзя исключать возможность самоубийства. А дело могли замять отчасти для того, чтобы не впутывать клуб Конди, в котором играют в азартные игры, а отчасти для того, чтобы оградить Алмора от публичного разбирательства.
— Чепуха, — отрезал Грейсон. — Нет сомнения, что это он убил ее. Она лежала в своей кровати и спала.
— Вы не можете знать этого. Она сама могла употреблять наркотики. У нее могла выработаться к ним привычка. В таких случаях результаты не заставляют себя ждать. Она могла подняться среди ночи, посмотреть на себя в зеркало и увидеть чертей, тычущих в нее пальцами. Такие вещи случаются.
— Мне кажется, вы заняли у нас достаточно много времени, — сказал Грейсон.
Я встал, поблагодарил обоих, сделал три шага по направлению к двери и спросил:
— После ареста Тэлли вы ничего не предпринимали?
— Я встречался с помощником окружного прокурора по фамилии Лич, — проворчал Грейсон. — Но ничего не добился. Он не увидел оснований для вмешательства его ведомства. Даже не проявил интереса, когда я упомянул о наркотиках. Но заведение Конди примерно через месяц все же закрыли. Может быть, мой визит как-то на это повлиял.
— Скорее всего, это полиция Бэй-сити решила пустить пыль в глаза. Наверняка Конди окопался где-нибудь в другом месте. Целехонький и со всем своим оборудованием.
Я снова направился к двери, а Грейсон поднялся со своего кресла и потащился вслед за мной. Его желтое лицо раскраснелось.
— Я не хотел бы показаться невежливым, — пробормотал он. — Вы, вероятно, думаете, что нам с Летти не стоило так упорно размышлять над этим делом все это время?
— Мне кажется, вы оба проявили настойчивость, — сказал я. — А не был ли во всем этом замешан еще кто-нибудь, кого вы не упомянули?
Грейсон покачал головой, потом посмотрел на жену. Ее руки держали на штопальном яйце очередной носок. Голова чуть склонилась набок. Она, казалось, вся ушла в свои мысли.
— Судя по тому, что мне рассказывали, миссис Алмор в тот вечер в кровать уложила медсестра доктора Алмора. Могла это быть та самая медсестра, с которой у доктора, как вы предполагаете, был роман? — спросил я.
— Подождите минуточку, — резко сказала миссис Грейсон. — Ту женщину мы никогда не видели, но у нее было красивое имя. Подождите минутку.
Мы ждали.
— Какая-то Милдред, — наконец сказала она.
Я глубоко вздохнул.
— Может быть, Милдред Хэвилэнд, миссис Грейсон?
Женщина радостно улыбнулась и закивала.
— Ну конечно, Милдред Хэвилэнд. Юстас, ты разве забыл? Неужели ты забыл, Юстас?
Он забыл. Он смотрел на нас, словно лошадь, которую поставили не в свое стойло. Открыл дверь и пробормотал:
— Какое это имеет значение…
— И еще вы сказали, что Тэлли был невысокого роста, — вспомнил я. — А не был он, к примеру, эдаким крикливым задирой с грубыми манерами?
— О, нет, — ответила миссис Грейсон. — Мистер Тэлли мужчина не выше среднего роста, средних лет, волосы у него рыжеватые, а голос очень тихий. У него было какое-то — беспокойное выражение лица. Я имею в виду, что такое выражение было у него все время.
— Может быть, ему оно было для чего-нибудь необходимо, — сказал я.
Грейсон протянул мне свою костлявую руку, и я пожал ее. Было такое ощущение, что обмениваешься рукопожатием с вешалкой для полотенец.
— Если доберетесь до него, — сказал Грейсон, плотно зажав трубку во рту, — приносите счет. Я, естественно, имею в виду, если доберетесь до Алмора.
Я сказал, что понял, кого он имел в виду, но никакого счета не будет.
Я вышел в безмолвный коридор. Пол в лифте был застелен плюшевым ковриком.
