Морис Леблан - Арсен Люпен – джентльмен-грабитель (сборник)
Черная жемчужина
Настойчивый звон колокольчика разбудил консьержку дома № 9 по авеню Ош. Она дернула за шнур, проворчав:
– Я думала, что все уже вернулись. Ведь уже три часа ночи, не меньше!
Ее муж пробормотал:
– Может, пришли к доктору.
И действительно кто-то спросил:
– Доктор Арель… на каком этаже?
– Четвертый налево. Но доктор просит не беспокоить его по ночам.
– Придется побеспокоить.
Мужчина вошел в вестибюль, поднялся на второй, затем на третий этаж и, не остановившись на лестничной площадке, где жил доктор Арель, добрался до шестого этажа. Там он опробовал два ключа. Первым он открыл замок, вторым отодвинул задвижку.
– Прекрасно, – прошептал он, – это значительно облегчает дело. Но прежде чем действовать, надо обеспечить путь к отступлению. Так, посмотрим… Если рассуждать логически, было ли у меня время позвонить доктору, чтобы он выпроводил меня? Нет… Наберемся терпения.
Минут через десять мужчина спустился и постучал в окошко привратницкой, ругая доктора. Ему открыли, и он хлопнул за собой дверью. Однако дверь не закрылась, поскольку мужчина ловко вставил железку в личинку замка, чтобы язычок не вошел внутрь.
Мужчина снова вошел – тихо, бесшумно, так, что консьержи его не заметили. В случае тревоги путь к бегству был свободен.
Он спокойно поднялся на шестой этаж. В прихожей, при свете электрического фонарика, он положил пальто и шляпу на один стул, сел на другой и надел на ботинки толстые фетровые домашние туфли.
– Уф! Готово… И как легко! Интересно все-таки, почему мало кто выбирает столь удобную профессию грабителя? При наличии ловкости и здравого смысла нет ничего более приятного. Профессия любого бездельника… Профессия отца семейства… Даже слишком удобная… так что со временем надоедает.
Он развернул подробный план квартиры.
– Сначала надо сориентироваться. Здесь я вижу прямоугольник. Это прихожая, где я, собственно, и нахожусь. Со стороны улицы – гостиная, будуар и столовая. Не стоит терять время даром, похоже, вкус у графини отвратительный… ни одной стóящей вещицы! Итак, идем прямо к цели… А-а, вот план коридора, который ведет в комнаты. Через три метра я должен наткнуться на дверь гардеробной, сообщающейся со спальней графини.
Он свернул план, погасил фонарик и пошел по коридору, отсчитывая вслух:
– Метр… Два метра… Три метра… Вот дверь. Боже, как все удачно складывается! Простая задвижка, такая маленькая задвижка, отделяет меня от спальни. Более того, я знаю, что эта задвижка находится на высоте в один метр сорок три сантиметра от пола. Таким образом, надо немного надрезать вокруг, и я от нее избавлюсь…
Он вытащил из кармана нужные инструменты, но вдруг его осенило:
– А что, если по чистой случайности дверь не заперта на задвижку? Стоит попытаться… И будь что будет!
Он повернул ручку, и дверь открылась.
– Мой славный Люпен, решительно удача тебе улыбается. Что еще нужно? Ты знаешь топографию места, где будешь действовать, знаешь, где графиня прячет черную жемчужину… Следовательно, чтобы завладеть жемчужиной, надо быть просто тише тишины и слиться с темной ночью.
Арсену Люпену понадобилось полчаса, чтобы открыть вторую дверь, ту самую стеклянную дверь, которая вела в спальню. Но он действовал так осторожно, что даже если бы графиня не спала, она все равно бы не встревожилась, поскольку не услышала никаких непривычных звуков.
Согласно плану ему оставалось только обогнуть шезлонг. Маршрут вел к креслу, а затем к небольшому столику, стоявшему около кровати. На столике находилась шкатулка для почтовой бумаги, и в этой коробке, не запертой, лежала черная жемчужина.
Он распластался на ковре и пополз, огибая шезлонг. Но вдруг замер, пытаясь сдержать биение сердца. Хотя он не испытывал ни капли страха, все же никак не мог совладать с некой нервной тревогой, которую люди обычно испытывают в мертвой тишине. Он удивился, поскольку ему приходилось переживать и более торжественные мгновения. Никакая опасность ему не угрожала. Но почему сердце билось, словно набатный колокол? Неужели на него так подействовала спящая женщина, жизнь, протекавшая рядом с его жизнью?
Он прислушался. Ему показалось, что он расслышал ритмичное дыхание. Это его успокоило, как присутствие друга.
Он нашел кресло, потом едва заметными движениями пополз к столику, шаря в темноте. Наконец его правая рука коснулась ножки столика.
Свершилось! Теперь ему оставалось лишь приподняться, взять жемчужину и ретироваться. Какое счастье! А то его сердце было готово выпрыгнуть из груди, словно загнанный зверь, и билось так громко, что, казалось, его стук может разбудить графиню.
Невероятным усилием воли он заставил сердце успокоиться. Но в тот момент, когда он собирался привстать, его левая рука наткнулась на ковре на какой-то предмет. По очертаниям он сразу понял, что это подсвечник. Кто-то явно его уронил. И тут же он нащупал другой предмет – часы, маленькие дорожные часы в кожаном футляре.
Но что все это означает? Что здесь произошло? Он ничего не понимал. Подсвечник… Часы… Почему эти предметы не на своих обычных местах? Что же произошло в этой кромешной мгле?
Вдруг из его груди вырвался крик. Он дотронулся… о! до какого-то странного, почти немыслимого предмета. Нет, нет! Просто от страха у него помутился рассудок. Прошло двадцать секунд, тридцать… Его сковал страх, он лежал неподвижно. Лицо покрылось пóтом. А пальцы еще ощущали это прикосновение.
Собрав все силы, он вновь протянул руку. И снова рука наткнулась на этот странный, немыслимый предмет. Он ощупал его. Он потребовал, чтобы рука ощупала его. И тут он все понял. Это были волосы, лицо… И лицо было холодным, почти ледяным.
Какой бы жуткой ни была реальность, такой человек, как Арсен Люпен, способен ей противостоять, едва оценив ситуацию. Он быстро включил фонарь. Перед ним в крови лежала женщина. Страшные раны покрывали ее шею и плечи. Он нагнулся и пристально посмотрел на нее. Женщина была мертва.
– Мертва, мертва… – в ужасе повторял Арсен Люпен, глядя на застывшие глаза, искаженный рот, мертвенно-бледную кожу и на кровь, ту самую кровь, которая вытекла на ковер и уже засохла, став густой и черной.
Встав на ноги, Арсен Люпен повернул выключатель. Свет залил комнату. И тогда он увидел признаки отчаянной борьбы. Постель была разворочена, одеяла и простыни сорваны. На полу валялись подсвечник, часы – стрелки показывали двадцать минут двенадцатого, – чуть дальше опрокинутый стул. И всюду кровь, пятна крови.
– А черная жемчужина? – прошептал Арсен Люпен.
Шкатулка для почтовой бумаги стояла на своем месте. Арсен Люпен быстро открыл ее. Там лежал футляр. Но он был пуст.
