Джун Томсон - Мнимое сумасшествие
— Образцовая жизнь! — пробормотал Холмс. — В таком случае обратимся к миртовой веточке.
— по мнению миссис Уорбертон, веточка символизирует девичью любовь.
Холмс расхохотался.
— Это всего лишь сентиментальный вздор, мой дорогой друг! Удивительно, что при вашей профессиональной подготовке вы забиваете себе голову подобной чепухой! Красная роза — символ страсти! Мирт — символ девичьей любви! А почему другие, более скромные обитатели растительного царства, такие, как морковь или пастернак, не означают, по-вашему, например, что «моя любовь пустила глубокие корни»? Нет, мой старый друг, я полагаю, что, как только мы докопаемся до сути, сразу выяснится, что появление веточки мирта допускает гораздо более прозаическое толкование.
— А чем, по-вашему, объясняется все это странное, происшествие?
Но вытянуть что-нибудь из Холмса было решительно невозможно.
— Разгадка чрезвычайно проста. Поломайте голову над ней. Если вы не сочтете за труд заглянуть ко мне завтра вечером, когда я вернусь из Гилфорда, то думаю, смогу сообщить вам новые сведения об «Айви-хаус» и его обитателях.
Так как моя жена в ту пору уехала на несколько дней навестить свою родственницу, [5] мне было не с кем обсудить, что означает веточка мирта, и когда на следующий день я отправился на Бейкер-стрит, то продвинулся в решении загадки ничуть не больше, чем накануне. Холмса я застал в великолепном настроении.
— Присаживайтесь, Ватсон, — радушно приветствовал он меня, радостно потирая руки. — У меня прекрасные новости!
— Насколько я понимаю, ваша экскурсия в Гилфорд оказалась успешной? — спросил я, располагаясь в кресле напротив моего старого друга.
— Вполне. С помощью почтмейстера из почтового отделения я обнаружил «Айви-хаус» в небольшой деревушке Лонг-Мелчетт, что к северу от Гилфорда. Установив точное местонахождение лечебницы, я отправился в местную таверну «Игроки в крокет», и ее хозяин, необычайно словоохотливый малый, развлекал меня за скромным завтраком из хлеба, сыра и эля подробнейшим отчетом о жизни «Айви-хаус» и всех его обитателей, к которым он испытывает живейший интерес. В «Айви-хаус» сейчас находятся пятнадцать пациентов. Одни из них постоянные, другие — временные. Принадлежит это заведение доктору Россу Кумбзу.
— Росс Кумбз! — воскликнул я, сильно удивленный.
— Вам это имя знакомо?
— Да это же один из самых знаменитых невропатологов Англии! Некогда у него была процветающая практика на Харли-стрит. Я думал, он ушел на пенсию, так как лет ему сейчас должно быть немало. Странно, однако, что Кумбз с его репутацией известного врача открыл маленькую частную лечебницу в Сюррее.
— Вы так считаете, Ватсон? Это очень интересно. Вероятно, в ходе наших расследований мы сумеем ответить и на этот вопрос. Что же касается нашего дела, то я предлагаю действовать далее следующим образом. Я попытаюсь по вашему совету — моего врача — попасть в «Айви-хаус» как пациент, страдающий умственным расстройством. Что вы мне посоветуете, мой дорогой друг? Но прошу вас, моя мнимая болезнь не должна быть серьезной, мне вовсе не нужно быть запертым с буйно помешанными. Какое-нибудь нервное расстройство меня вполне устроит, как вы считаете?
— Такой диагноз подходит, — сухо заметил я, зная о продолжительных периодах уныния Холмса, о которых он, должно быть, позабыл в порыве энтузиазма.
— Тогда садитесь за стол и набросайте черновик письма доктору Россу Кумбзу. Нужно, чтобы он успел получить его с вечерней почтой сегодня же.
Совместными усилиями мы сочинили письмо, в котором я представил Холмса под именем Джеймса Эскотта [6], как одного из моих пациентов, якобы нуждающегося в лечении от меланхолии. Поскольку дело было срочным и не терпело отлагательств, я предложил лично сопроводить мистера Эскотта в «Айви-хаус», о котором мне доводилось слышать только самые лестные отзывы, через двое суток — 14 июля в 12 часов дня.
В заключение письма я осведомлялся, не будет ли доктор Росс Кумбз так любезен подтвердить телеграм-' мой готовность принять моего подопечного.
По совету Холмса я добавил также еще несколько строк, в которых высказывал убеждение, что свежий воздух и физическая нагрузка в разумных пределах будут способствовать улучшению состояния мистера Эскотта.
— Это дополнение очень важно, — пояснил мой друг. — Ведь мне необходимо без особых помех обследовать здание лечебницы и прилегающую к нему территорию. — И, уже прощаясь, добавил: — Превосходно, мой дорогой Ватсон! С нетерпением жду от вас известия о том, что доктор Росс Кумбэ принял ваше предложение.
Я прихватил с собой черновик, переписал дома письмо набело на своей почтовой бумаге со штампом в верхнем правом углу и успел опустить письмо в почтовый ящик задолго до того, как почтальон в последний раз забрал почту.
В полдень рассыльный доставил мне телеграмму, в которой доктор Росс Кумбз извещал, что готов принять моего пациента. Взяв кеб, я отправился на Бейкер-стрит, чтобы сообщить хорошие новости Холмсу. Разрабатывая последние детали нашего плана, я совершенно забыл спросить моего друга о том, что же означает миртовая веточка.
Глава 2
На следующее утро, в пятницу, мы отправились поездом 10.48 с вокзала Ватерлоо. У Холмса в руках был чемоданчик с пожитками, которые могли ему понадобиться во время пребывания в «Айви-хаус». У меня в кармане лежала сочиненная мной накануне вечером история болезни Джеймса Эскотта.
По прибытии в Гилфорд мы наняли станционный экипаж до Лонг-Мелчетт и, проехав мили две, увидели справа высокую кирпичную стену, утыканную сверху осколками стекла.
— Территория «Айви-хаус», — заметил Холмс. — Обратите внимание на железные ворота, мимо которых мы сейчас проедем. Слева, в столбе, примерно на середине высоты вы заметите щель в кирпичной кладке. Я обнаружил ее, когда в первый раз отправился сюда на разведку. Если нам трудно будет связаться, я предлагаю вам подождать три дня, чтобы я успел осмотреться в лечебнице, а потом воспользоваться теми инструкциями, которые я постараюсь оставить в этой щели.
Ворота были высокими, из прочных металлических прутьев, заканчивавшихся вверху острыми пиками. Концы прутьев отогнуты под углом так, чтобы никто не мог перелезть через них. В качестве еще одной предосторожности ворота закрывались на массивный засов и цепь.
Проехав еще немного, мы добрались до главного входа — двойных ворот, которые сторожил привратник. Заслышав стук колес, он вышел из соседнего домика и, удостоверившись, что мы именно те посетители, которых ожидали, впустил нас внутрь.
