Энтони Троллоп - Рождество в Томпсон-холле
Кто не знает этого звука, похожего на скрежет друг о друга двух кусков заржавевшего железа, — звука, который обычно исходит из больных бронхов? Тут о нем не было и речи. Зачем же тревожить мистера Брауна, наслаждавшегося отдыхом перед завтрашним утомительным путешествием?
После всех своих трудов оставить бы миссис Браун просто на столе свою жгучую смесь и тихонько забраться в постель рядом с мужем! Но достойную матрону вдруг поразила мысль о том, как виноват перед ней супруг в том случае, если он здоров. Послать ее в столовую незнакомой гостиницы, заставить ее бродить по коридорам в глухую полночь, рискуя быть оскорбленной первым встречным, с поручением, которое, не будь оно освящено самой настоятельной необходимостью, было бы, несомненно, предосудительно! В эту минуту миссис Браун почти не верила, что он вообще когда-либо был болен по-настоящему. Пусть вытерпит горчичник, если не в виде лечения, то в виде наказания. Горчичник во всяком случае ему не повредит. Итак, желая скорее отомстить за свои ночные подвиги, чем логически их завершить, дочь Альбиона решительно приступила к делу.
Оставив свечу на столе, чтобы действовать обеими руками, она на цыпочках прокралась к постели. Хотя муж и вел себя с ней дурно, ей все-таки не хотелось причинять ему неприятность, разбудив слишком резко. Она решила исполнить обязанность жены, как должна ее исполнить британская матрона, — не только приложить согревающую гущу к его горлу, но и заботливо просидеть рядом с ним двадцать минут, чтобы снять компресс вовремя. Конечно, с этим были сопряжены некоторые затруднения, к примеру, удаление горчицы после того, как она отслужит свою службу. Будь миссис Браун дома, окруженная удобствами, операция была бы произведена с помощью какого-нибудь мешочка из тонкого полотна, сквозь который состав проникал бы в нужной мере. Но в данных обстоятельствах такая возможность ей не предоставлялась. Достойная женщина сознавала, что и так уже совершила чудо, добившись того, чего добилась. Если операция должна была заключать в себе некие неприятные моменты, супругу следовало их перетерпеть. Он просил горчичник на горло — и он его получит!
Пока все эти мысли проносились в ее голове, миссис Браун наклонилась в темноте над постелью и, не отрывая глаз от горчичника, чтобы он не соскользнул, тихонько приподняла длинную бороду мужа, а другой рукой быстро, решительно, но очень осторожно приложила платок с горчицей к его горлу. Горчичник покрыл шею целиком, от подбородка до самых ключиц. Миссис Браун успела взглянуть на это место только мельком, но никогда прежде ее так не поражали величественные пропорции этого мужественного горла. Сладкое чувство жалости наполнило нежное сердце, и она тут же решила сократить страдания мужа до пятнадцати минут. Тот лежал на спине с полуоткрытым ртом, и когда жена подняла его длинную бороду, борода эта и ее рука почти закрыли его лицо. Но он не сделал никакой попытки освободиться. Даже не шевельнул ни рукой, ни ногой, только всхрапнул разок громче прежнего. Миссис Браун знала, что муж обыкновенно бывал ночью менее громогласен, что в его голосе обычно было нечто более деликатное и, пожалуй, нечто более брюзгливое, но ведь нынешние обстоятельства были исключительны.
Женщина тихонько опустила бороду… и перед ней оказалось чужое лицо. Она поставила горчичник неизвестно кому! Ни испуг Приама, разбуженного в глухую полночь, ни страх Дидоны, когда та узнала о бегстве Энея, ни отчаяние Отелло, когда он убедился в невинности Дездемоны, ни ужас Медеи, которая поняла, что убила родных детей, — не могли сравниться с ужасом этой британской матроны, когда она стояла затаив дыхание перед постелью незнакомца. Беспомощно, неуверенно она сунула было руку, чтобы стащить платок, но тотчас ее отдернула. А если он проснется и обнаружит ее в своей спальне? Как она объяснит это незнакомцу? Какими словами растолкует все обстоятельства этого странного происшествия достаточно быстро, чтобы тот не успел сказать ни одного оскорбительного для нее слова?
С минуту она стояла в оцепенении. Тут спящий беспокойно заелозил головой по подушке, шире раскрыл рот и два раза подряд всхрапнул громче обыкновенного. Бедняжка отскочила шага на два, загородив своим телом свечу и отвернувшись в сторону, но продолжая касаться рукой кровати в ногах. Она пыталась сообразить, чего требует от нее долг в этой необычайной ситуации. Она причинила ущерб незнакомому человеку, хоть и сделала это совершенно нечаянно. Если бы у нее хватило смелости, ущерб, правда, мог бы оказаться ничтожным, но насколько ужасны будут последствия, если она из-за своей трусости решится покинуть пострадавшего от ее руки? Кто мог это предвидеть? «Если положить горчичник на пятнадцать-двадцать минут, он принесет существенную пользу немощному горлу, но если оставить его на целую ночь на горле сильного, здорового мужчины, очень крепко спящего, — к каким печальным, мучительным, даже пагубным результатам это может привести!» — думала миссис Браун. Конечно, это ошибка, которую всякий человек, не совсем лишенный сердца, должен простить! Судя по тому немногому, что она видела, ей казалось, что он-то уж наверняка человек с сердцем. Не обязана ли она разбудить его и тихонько избавить от неприятностей? Но, поступая таким образом, какие выражения она употребит? Как она заставит его осознать ее доброту, ее милосердие, ее чувство долга, не дав ему времени спрыгнуть с постели, броситься к звонку и созвать весь дом на помощь?
«Сэр, сэр, постойте, не шевелитесь, не двигайтесь, не кричите. Я поставила вам горчичник на горло, приняв вас за своего мужа. Пока еще не произошло ничего дурного. Позвольте, я сниму его, а потом молчите об этом до самой вашей смерти».
Где найдется человек, достаточно уравновешенный от природы, обладающий таким природным благодушием, чтобы спросонок, да еще будучи разбуженным совершенно внезапно, выслушать такие слова из уст незнакомой женщины и тотчас ей повиноваться? Не вскочит ли он вместо этого с постели, еще больше размазав по телу едкое снадобье, от которого полностью освободиться можно было только сохраняя совершенно неподвижное положение?
Представившаяся женщине картина вероятного падения была столь ужасна, что бедняжка почувствовала себя не в силах пойти на такой риск. Затем ее озарила идея. Найти швейцара и послать его с разъяснениями. Пусть все будет начистоту. Рассказать свою историю и попросить о необходимой помощи. Увы, говоря себе, что она это сделает, женщина прекрасно сознавала, что таким образом пытается бежать от опасности, которую долг повелевал ей встретить лицом к лицу. И она снова вытянула руку, собираясь двинуться вперед вдоль постели и вернуться на свое прежнее место.
