Фредерик Браун - Слепой свидетель
Он запустил руки в волосы, и стало понятно, почему они у него такие лохматые.
— Опять об Армине Робинсоне, я полагаю.
Я признал, что так.
— Он был вашим близким другом?
— Ну, не совсем. Мы виделись не реже раза в неделю, в клубе бриджа, члены которого собирались поочередно в наших домах. Истеры, Энтони, Робинсоны, моя жена и я.
Я кивнул.
— Миссис Робинсон рассказала мне об этом. Вы собираетесь продолжать встречи?
— Не знаю. Может быть, если найдем другую пару. Но не раньше, чем у Макса Истера восстановится зрение. Сейчас нам не хватает двух пар — даже трех, пока Энтони не вернутся из Флориды.
— Вы думаете, зрение Истера восстановится?
— Почему бы и нет? Доктор в этом уверен, и даже удивлен, что этого до сих пор не произошло. Мы давали ему образец кислоты. Он считает, что она не могла нанести серьезный ущерб зрению.
Он опять запустил пальцы в волосы и добавил:
— Я очень надеюсь, что он скоро вернется на работу. Помимо прочих, у меня еще и эгоистический интерес — я делаю сейчас и его, и свою работу и совершенно зашиваюсь.
— А что, ваша компания не может нанять кого-нибудь?
— Может, я думаю. И наверное, сделала бы это, если бы я настаивал. По правде говоря, мы обсуждали такой вариант. Но дело в том, что уйдут недели на то, чтобы ввести нового человека в курс дела, а до тех пор он будет больше мешать, чем помогать. Да и доктор уверяет, что Макс самое большее через неделю вернется на работу. Но в любом случае запарка только до среды, то есть до послезавтра, потом будет легче.
— Почему до среды? — спросил я.
— День выдачи зарплаты за истекшие две недели. Это основная обязанность Макса. Он ведет учет рабочего времени и составляет ведомость зарплаты. Сейчас все это делаю я, так что до среды будет очень напряженно. У меня же еще и своя работа. Но если Макс не сможет прийти и к следующей зарплате, то придется что-то менять. Я же не могу бесконечно работать по двенадцать часов в сутки.
Я кивнул. Было очевидно, что у парня действительно работы сверх головы. Мне понравилось, что он лишь тактично намекнул на это не сетуя, что я отнимаю у него драгоценное время. Так что я задал ему первый обязательный вопрос — знает ли он кого-нибудь, кто мог быть заинтересован в смерти Робинсона, — и в ответ получил категорическое «нет». И такое же «нет» на вопрос, о чем мог беспокоиться Робинсон за несколько дней до смерти. Элдред вообще не заметил, чтобы тот был чем-то встревожен, когда видел его последний раз за игрой в бридж. Тогда я перешел к другой теме.
— Не расскажете ли, как произошел несчастный случай с Истером?
— Об этом вам Макс может рассказать лучше, потому что он в тот момент был один. Я знаю только, что он был на заводе, собирал карточки отработанных часов в гальваническом цехе во время перерыва на ланч. Он всегда так делает, потому что в отсутствие рабочих он за час обходит весь завод. А сам уходит на ланч позже.
— Разве он не рассказывал, как это случилось?
— Конечно рассказывал. Он вошел в одно из небольших кубовых помещений рядом с гальваноцехом, чтобы взять карточку с полки, где ее всегда оставляет работающий там человек. Когда он достал ее, то случайно сбросил с полки бутыль. Она упала в куб, стоявший под ней. Тянуться через куб, чтобы что-то взять с полки, очень неудобно, потому что полка выше уровня глаз. Теперь мы там все переставили.
— Кислота была в бутыли или в кубе?
— В кубе. Бутыль упала в самый центр, и его забрызгало кислотой.
— Кроме глаз, что-нибудь пострадало?
— Нет, если не считать одежду. Костюм, наверное, весь испорчен. Но кожа не повреждена, потому что кислота не сильная.
— Ответственность компания взяла на себя?
— Конечно. Во всяком случае, он получает сейчас полную зарплату и медицинские расходы за наш счет.
— А если травма окажется невосстановимой?
— Это исключено. Так нас уверяет врач. Он вообще считает, что слепота может быть следствием нервного потрясения. Вы слышали, наверное, об истерической слепоте.
— Слышал, — ответил я. — Но принято считать, что такое бывает только при наличии скрытого психического расстройства. В случае с Максом можно это предположить?
Мне показалось, что, прежде чем ответить, Элдред мгновение колебался.
— Нет, насколько я знаю.
Я помолчал, думая, что бы еще следовало спросить. Но ничего не придумал. Судя по выражению лица Ллойда Элдреда, он был удавлен, что я так много спрашиваю про несчастный случай с Максом и о самом Максе. Я еще раз взглянул на стопки бумаг на столе, поблагодарил его и извинился.
Было около полудня. Я находился всего в десяти минутах езды от дома, поэтому решил пообедать с Мардж. Иногда я заезжаю на обед домой, иногда нет, в зависимости от того, в какой части города окажусь к этому времени. Мардж всегда держит наготове что-нибудь, что можно быстро разогреть.
4.
— Эту историю повесили на меня, — объявил я, как только вошел. Мардж поняла, что я имею в виду. За едой я рассказал ей то немногое, что узнал и чего не было в газетах.
— Так что видишь, Макс Истер стрелял в темноте вовсе не в серую кошку, а в петуха в шелковой пижаме. На этот раз твоя интуиция тебя обманула. Так же как и в отношении другого твоего откровения — Истер действительно слеп.
Она вздернула носик.
— Ставлю десять центов, что это не так.
— Значит, я разбогатею на десять центов.
— Может быть. Насчет серой кошки я, пожалуй, пари держать не стану, но это не глупее петуха в пижаме капитана Эберхарта. Или твоей шляпы с пером.
— Да, но если это была шляпа, то он в ней и ушел. А если серая кошка, то что же с ней случилось?
— Убийца вынес ее в чемодане, который взял из стенного шкафа, естественно.
Мне оставалось только сдаться.
Шутки шутками, но Мардж всерьез подозревала, что Макс Истер на самом деле не был слеп. А когда Мардж относится к своим предчувствиям серьезно, я ей верю. Во всяком случае, до такой степени, чтобы все проверить досконально. Поэтому, прежде чем уйти из дома, я позвонил кэпу Эберхарту и взял имя и адрес окулиста, лечившего Макса Истера.
Мне повезло, я сразу же попал к врачу в кабинет. Представившись и объяснив, чего я хочу, я спросил:
— Как скоро после несчастного случая вы осмотрели Истера?
— Думаю, что приехал на завод не позже чем через двадцать минут после звонка. А позвонили они мне, по их словам, немедленно.
— Вы заметили что-нибудь необычное в состоянии его глаз?
— Ничего необычного, учитывая, что в них попала слабая кислота. Я не уверен, что понимаю ваш вопрос.
