Фредерик Браун - Слепой свидетель
— Были ли у вашего мужа враги? — спросил я.
— Нет… определенно нет. Возможно, некоторые не любили его, но не более того.
— Почему же некоторые не любили его, миссис Робинсон? — осторожно уточнил я. — Какие черты его характера…
— Он был слишком общительным. Вы понимаете, типичный экстраверт. Любил вечеринки. Когда немного выпивал, то мог действовать на нервы. Но это случалось не часто. И потом, некоторым он казался излишне откровенным. Но это все мелочи.
Действительно, всего этого было маловато для хладнокровного убийства.
Я перешел на другую тему.
— Ваш муж был дипломированным бухгалтером — ревизором. Это так?
— Да. Независимым. Сам себе босс.
— У него были служащие?
— Только секретарь, на полный рабочий день. Если случалась слишком большая для одного человека работа, он просил помочь кого-нибудь из коллег.
— Насколько вы с мужем дружили с Истерами?
— Мы довольно близкие друзья. Наверное, Армин и Макс больше дружили, чем Луиз и я. Откровенно говоря, мне не очень нравится Луиз, но я лажу с ней из-за дружбы наших мужей. Не то чтобы я имела что-то против нее — не поймите меня неправильно, — просто мы совсем разные. Кстати, я думаю, что Армину Луиз тоже не особенно нравилась.
— Как часто вы виделись?
— Обычно раз в неделю. Временами чаще. Мы были членами клуба игры в бридж, состоявшего из четырех пар. Собирались в доме каждой пары по очереди.
— Кто были другие?
— Энтони и Элдреды. Билл Энтони — редактор «Спрингфилд Блейд». Он с женой сейчас в отпуске во Флориде. Ллойд Элдред служит на заводе Спрингфилд Кемикл — там же, где работал Макс Истер. Он непосредственный начальник Макса.
— А Макс Истер бухгалтер?
— Да, бухгалтер и кассир. Ллойд Элдред — казначей компании. Разница, по-видимому, не такая большая, как кажется. Я думаю, что Макс, наверное, получает около десяти тысяч в год, а Ллойд около двенадцати. Спрингфилд Кемикл своим сотрудникам платит немного.
— Ваш муж проводил когда-нибудь ревизии для Спрингфилд Кемикл?
— Нет. В течение многих лет ревизии у них проводят Крамер и Райт. Я думаю, Армин мог бы получить заказ, если бы добивался этого, но у него было ровно столько работы, сколько он был в состоянии сделать.
— Значит, дела у него шли хорошо?
— Довольно хорошо.
— Это неприятный вопрос, миссис Робинсон. Как вы думаете, могла ли его смерть быть кому-то выгодна?
— Нет, если не считать меня. Муж был застрахован на десять тысяч. Ну, и дом полностью выплачен. Но почти никаких сбережений. Мы купили этот дом год назад и истратили все свои накопления, чтобы оплатить его сразу. И дело Армина не может быть продано — нечего продавать. Я хочу сказать, что он просто продавал свои услуги в качестве ревизора.
— Тогда я бы не сказал, что вы что-то выгадываете от его смерти, — сказал я. — Страховка в десять тысяч не компенсирует ежегодный доход в десять тысяч.
— И потерю мужа, мистер Хирн.
Это могло бы показаться мелодраматичным, если бы не прозвучало искренне.
Ее замечание напомнило мне, что я хотел поскорее кончить и уйти, поэтому я перешел к сути дела.
— Ваш муж заранее собирался навестить Истера? — спросил я. — И знал ли кто-нибудь, что он предполагал туда пойти?
— Никто, кроме Луиз и меня. А мы узнали непосредственно перед его уходом. Вот как это произошло. Луиз и я договорились пойти в кино еще до несчастного случая с Максом. Около половины седьмого в тот вечер, когда Армин и я сели обедать, позвонила Луиз. Она сказала, что лучше не оставлять Макса одного дома, что у него очень подавленное настроение. Армин по моим репликам догадался, о чем идет речь. Тогда он подошел к телефону и сказал Луиз, чтобы она не меняла свои планы. Он готов подъехать и посидеть с Максом.
— В какое время он туда отправился?
— Около семи, потому что поехал на автобусе и хотел быть там к половине восьмого, чтобы Луиз могла успеть вовремя. Он сказал, чтобы я взяла нашу машину и заехала за ним после фильма.
— И он успел к Истерам к половине восьмого?
— Да. То есть Луиз так сказала. Она говорит, что он сразу прошел наверх в комнату Макса. Она ушла минут через десять. Она тоже поехала на машине, так что мы как-то не очень удачно все спланировали.
— Было ли что-нибудь необычное в поведении вашего мужа в пятницу вечером? — спросил я. — Перед тем, как он уехал? Или, если уж говорить об этом, вообще в последнее время?
— Последние два-три дня он был несколько мрачен и озабочен. Я несколько раз спрашивала его, не расстроен ли он чем-нибудь, но он неизменно отвечал, что все в порядке.
Тут я попытался копнуть поглубже, но не смог выяснить, были ли у нее какие-нибудь догадки о причине его озабоченности. Она была уверена, что это не были финансовые неприятности.
Я оставил эту тему. Предупредил, что могу еще раз прийти с ней поговорить. Она отнеслась к этому любезно, сказав, что понимает.
Сев в машину, я обдумал услышанное. Алиби обеих жен выглядело убедительным. Ни та, ни другая не могли находиться в восемь часов в кинотеатре и в то же время убить Армина Робинсона. Но я не хотел ничего принимать на веру и поэтому поехал по адресам двух других женщин, которые видели Луиз Истер и миссис Робинсон в фойе кинотеатра. Я поговорил с обеими и, когда уезжал от второй, уже ни в чем не сомневался.
Я снова сел в машину и поехал на завод Спрингфилд Кемикл. Представить себе, каким образом несчастный случай с Максом — его слепота — мог быть связан с убийством Робинсона, я не мог, но, прежде чем поехать к Истерам, хотел окончательно снять этот вопрос.
Спрингфилд Кемикл, вероятно, имела эффективную систему административного управления; их офисное здание было слишком маленьким для завода, где работало более ста человек.
Я вошел. В конторе стояло два стола, но только один из них был занят. Высокий, стройный, почти женственный мужчина с взлохмаченными черными кудрями поднял глаза от стола и сказал: «Да?» — тоном, который означал: «Я надеюсь, это не отнимет много времени; я ужасно занят». И судя по количеству бумаг, громоздившихся на его столе, так оно и было.
— Мое имя Джордж Хирн, мистер Элдред. Из отдела по расследованию убийств, — сказал я и сел на стул перед его столом.
Он запустил руки в волосы, и стало понятно, почему они у него такие лохматые.
— Опять об Армине Робинсоне, я полагаю.
Я признал, что так.
— Он был вашим близким другом?
— Ну, не совсем. Мы виделись не реже раза в неделю, в клубе бриджа, члены которого собирались поочередно в наших домах. Истеры, Энтони, Робинсоны, моя жена и я.
