Эрл Гарднер - Дело о девственнице-бродяжке
— Соединяю вас с кабинетом мистера Эдисона, — отозвался женский голос.
Мейсон услышал щелчок.
— Приемная мистера Эдисона, — раздался другой женский голос.
— Говорит адвокат Перри Мейсон. Я хочу поговорить с мистером Эдисоном.
— Подождите, пожалуйста. Я соединяю вас с секретаршей мистера Эдисона.
Прошло несколько секунд и послышался третий женский голос:
— Алло, секретарь мистера Эдисона слушает.
— Мне нужно поговорить с мистером Эдисоном. Мое имя Перри Мейсон.
— Мистер Мейсон?
— Да.
— Мистер Перри Мейсон?
— Да.
— Вы адвокат?
— Да, я адвокат.
— Подождите секундочку, я соединяю вас с мистером Эдисоном.
Через несколько секунд раздался голос Эдисона:
— Алло! Мистер Мейсон? Откуда вы?
— Я звоню из отеля «Роквей» и вспоминаю о ваших жалобах на то, как трудно было дозвониться до меня.
— Хорошо, вы меня уели. Где девушка? Что с ней?
— Она в отеле, в номере триста девять.
— Все прошло хорошо?
— Считается, что ее выпустили под залог. Но арестовавший ее офицер полиции заверил меня, что предъявленные ей обвинения будут сняты и на этом дело закончится. Я должен сделать что-либо еще?
— Нет, спасибо, мистер Мейсон. Это здорово! Хорошо сработано, Мейсон! Пришлите мне счет. Я знал, что на вас можно положиться!
— Учитывая обстоятельства, вполне вероятно, что счет покажется вам несколько завышенным.
— Не покажется, мистер Мейсон, я выпишу вам чек. Я так рад, что вы ее освободили…
— Можно задать вопрос из чистого любопытства?
— Разумеется, Мейсон.
— Как давно вы знакомы с Вероникой Дейл?
— Да я с ней почти не знаком, — ответил Эдисон. — Я видел ее только один раз. И я не хочу, чтобы мое имя фигурировало в этом деле. Я просил вас не говорить ей, кто вас нанял.
— Естественно, я ей этого и не сказал. Ваше имя вообще не было упомянуто.
— Превосходно, Мейсон! Высылайте мне счет!
— Мне хотелось бы сказать вам, мистер Эдисон, чтобы вы кое о чем подумали. Эта девушка или слишком глупа, или она специально напрашивалась на арест.
— Что вы имеете в виду, мистер Мейсон?
— Я и сам толком не пойму, но подчеркиваю — или она глупа, или очень хотела попасть под арест.
— Ерунда! — буркнул Эдисон. — Эта девушка вовсе не глупа. Она просто невинна и потому наивна.
— Не исключена вероятность, что наивны как раз вы, — заметил адвокат, повесил трубку и покинул отель.
3
— Миссис Лаура Мэй Дейл желает видеть тебя, — сообщила Делла Стрит, входя в кабинет адвоката.
— По какому вопросу? — спросил Мейсон, поднимая голову от документов, над которыми работал.
— Она заявила, что желает поговорить с тобой по очень личному и конфиденциальному делу, — улыбнулась секретарша.
— Попроси ее, чтобы она изложила дело тебе, а если будет настаивать на личной встрече, назначь ей время.
— Миссис Лаура Мэй Дейл — мать Вероники Дейл, — усмехнулась Делла.
Мейсон нахмурился.
— Мать Вероники? — переспросил он. — Той девушки, что попала в тюрьму по обвинению в бродяжничестве?..
— Все верно.
— Знаешь, Делла, — улыбнулся Мейсон, — оказывается, я был прав, предполагая, что у этого дела будут последствия. Мы уже отослали счет Эдисону?
— Да, сегодня утром. На пятьсот долларов. Позвонила секретарша Эдисона и попросила поскорее прислать счет.
— Как выглядит миссис Дейл? — поинтересовался адвокат.
— Довольно солидно. Ей около сорока пяти лет, она отлично держится. Одета просто, но изысканно.
— Хорошо, Делла. Пригласи ее. Послушаем, что она скажет.
Миссис Лаура Мэй Дейл вошла в кабинет Мейсона достаточно уверенно, по всему было видно, что она привыкла к официальной обстановке. Во всяком случае, она знала, как держаться с людьми. Делла закрыла дверь и заняла свое место с карандашом и блокнотом наготове.
— Здравствуйте, мистер Мейсон, — подошла посетительница к адвокату, протягивая руку. — Я много о вас слышала. И вы так помогли моей дочери!
— Присаживайтесь, пожалуйста, — предложил Мейсон.
— Спасибо. Я хочу выразить вам свою признательность за то, что вы сделали для Вероники…
— Не стоит благодарности.
— Я придерживаюсь другого мнения. Вы все так чудесно уладили. Подумать только, знаменитый адвокат неожиданно бросает все свои дела и занимается совсем незнакомой девушкой. Как она сумела обратиться именно к вам, мистер Мейсон?
— Не будем об этом говорить, — ответил Мейсон. — Я не собираюсь комментировать ни одну из догадок, которые вы можете высказать.
— Вам вовсе незачем быть со мной столь осторожным, мистер Мейсон.
Адвокат лишь улыбнулся в ответ. Она посмотрела на него и тоже улыбнулась.
— Вероника — прекрасная девушка, мистер Мейсон, — сказала посетительница, — но чрезвычайно импульсивная.
Мейсон кивнул.
— Она хотела начать жить по-своему и решила путешествовать на попутных машинах. Я никогда не ожидала, что она пойдет на такое. Она лишь оставила записку, что хочет жить по-своему и что теперь мы увидимся, когда она как следует устроится.
— И вы приехали за ней сюда? — спросил Мейсон.
— Да.
— Как вы узнали, что она здесь?
— Дети так просты, — улыбнулась миссис Дейл. — Даже когда они думают, что их никто не может понять, они все равно для родителей как открытые книги. Вероника около двух месяцев говорила, что хочет побывать здесь. Потом перестала. Господи, да ведь все намерения ребенка очевидны!
— Как давно вы находитесь в Лос-Анджелесе, миссис Дейл?
— Я приехала на следующее утро после Вероники, — улыбнулась она. — Вероника ехала на попутных, и я тоже. Ей повезло больше, она добралась быстрее.
— Как вы узнали о том, что случилось? И зачем вы пришли сюда?
— Я звонила в отели, — улыбнулась она. — Выясняла, где остановилась Вероника. Наконец нашла «Роквей». Вы понимаете, мистер Мейсон, я слежу за ней. Она бы просто взбесилась, если бы узнала об этом. Но ведь она мой единственный ребенок, и я должна знать, что у нее все в порядке.
Мейсон кивнул. Миссис Дейл продолжала:
— Я позвонила ей в номер. Я просто хотела услышать ее голос, и сразу же повесить трубку. Но она не подходила к телефону. Тогда мне пришлось обратиться к горничной. Та сказала, что, видимо, с девушкой что-то случилось, что она возвратилась в отель в сопровождении полицейского и известного адвоката, мистера Мейсона. Вы ведь действительно знамениты. Так я все и узнала. Мне ужасно неловко, но, как говорится, все худшее уже позади.
— Сколько лет вашей дочери? — спросил Мейсон.
— Восемнадцать.
— Она еще очень молода.
