Филлис Джеймс - Первородный грех
Войдя в холл, Мэнди чуть не задохнулась от восхищения. Она увидела узорный пол, выложенный тщательно подобранными пластинами разноцветного мрамора, из которого вырастали шесть стройных колонн с резными капителями. Колонны подпирали поразительной красоты расписной потолок. Не обращая внимания на явное нетерпение мисс Блэкетт, в ожидании задержавшейся на нижней ступени лестницы, Мэнди остановилась и стала медленно поворачиваться, устремив глаза вверх, а огромный расписной купол плыл над ее головой, как бы кружась вместе с ней. Медленно кружились дворцы, башни с развевающимися над ними флагами, храмы, дома, мосты, река в плавных извивах, украшенная плюмажем парусов, высокие мачты кораблей, а над ними — крохотные херувимы, надувающие щеки, чтобы послать им благодатные ветерки, вылетающие из их вытянутых губ легкими облачками, словно пар из чайника. Мэнди приходилось работать в самых разных зданиях, в офисах из сплошного стекла, с мебелью из стали и кожи, оборудованных по последнему слову электронной техники, и в тесных комнатушках с допотопными пишущими машинками; она рано осознала, что внешний вид и атмосфера, царящая в фирме, не способствуют правильному суждению о ее финансовом статусе. Но ни разу в жизни ей не встречалось здание, хоть сколько-нибудь похожее на Инносент-Хаус.
Они молча поднялись по широким ступеням просторной лестницы. Кабинет мисс Этьенн находился на втором этаже. Очевидно, прежде это была библиотека, но затем помещение разгородили, чтобы получился небольшой «предбанник». Молодая женщина с серьезным лицом, такая худая, что казалось, она страдает анорексией, работала за компьютером и лишь мельком глянула на Мэнди. Мисс Блэкетт отворила дверь в перегородке, объявила:
— Это Мэнди Прайс из агентства, мисс Клаудиа, — и ушла.
После несоразмерно крохотного «предбанника» эта комната показалась Мэнди огромной, когда она направилась через сверкающее пространство паркетного пола к дальнему окну, у которого стоял письменный стол. Высокая темноволосая женщина поднялась из-за стола, встречая Мэнди, пожала ей руку и кивком указала на кресло напротив, предлагая сесть. Затем спросила:
— Curriculum vitae у вас с собой?
— Да, мисс Этьенн.
Никогда раньше Мэнди об этом не спрашивали. Но миссис Крили оказалась права — CV[6] от нее явно ожидали. Мэнди наклонилась к украшенной кистями и кричаще расшитой хозяйственной сумке: это был один из трофеев прошлогоднего отдыха на острове Крит. Потом протянула через стол три аккуратно отпечатанные страницы. Мисс Этьенн принялась изучать их, а Мэнди принялась изучать мисс Этьенн.
Она заключила, что та немолода — наверняка за тридцать. У мисс Этьенн резко очерченные скулы под нежной кожей, матовый цвет лица и большие, неглубоко посаженные глаза с темными, почти черными радужками. Коротко стриженные темные волосы, расчесанные так тщательно, что блестят, разделены пробором слева, непослушные пряди заправлены за правое ухо. Руки, лежащие на страницах CV, без колец, пальцы длинные, изящные, ногти не накрашены.
Не поднимая глаз, мисс Этьенн спросила:
— Вас зовут Мэнди или Аманда Прайс?
— Мэнди, мисс Этьенн.
В иных обстоятельствах Мэнди не преминула бы заметить, что, будь ее имя Аманда, это было бы отражено в CV.
— Вам когда-нибудь уже приходилось работать в издательстве?
— За последние два года только три раза. Я перечислила все фирмы, в которых работала, на третьей странице моего CV.
Мисс Этьенн продолжала читать, потом подняла голову; ясные лучистые глаза теперь изучали Мэнди с гораздо большим интересом, чем раньше.
— В школе вы, по-видимому, очень хорошо учились, — сказала она. — Но потом… Такая частая смена мест работы, такое странное их разнообразие. Вы нигде не оставались дольше трех недель.
За три года работы на временных должностях Мэнди научилась распознавать и разрушать большинство хитроумных махинаций начальников-мужчин; что же касалось представительниц ее собственного пола, то здесь у нее не было такой уверенности в своих силах. Инстинкт самосохранения, острый, словно зубы хорька, подсказывал ей, что, по всей видимости, с мисс Этьенн следует обращаться очень осторожно. «Эх ты, глупая старая корова, — подумала Мэнди, — ведь в этом и заключается смысл временной работы. Нынче здесь, завтра там». Но сказала она совсем другое:
— Поэтому мне и нравится временная работа. Хочу набраться самого разного опыта, прежде чем осесть где-то на постоянной должности. А уж когда осяду, хотелось бы остаться надолго и сделать все возможное, чтобы добиться успеха.
Мэнди лукавила. У нее не было ни малейшего намерения найти постоянную должность. Временная работа и ее преимущества — свобода от контрактов, от выполнения раз и навсегда определенных служебных обязанностей, разнообразие, твердое знание того, что ты к этому месту не привязана, что даже самая неприятная работа закончится в следующую пятницу, — абсолютно ее устраивали. Однако ее планы на будущее были иными: Мэнди откладывала деньги в ожидании того дня, когда вместе со своей подругой Наоми она сможет открыть небольшую лавку на Портобелло-роуд.[7] Там Наоми станет продавать созданные ею ювелирные шедевры, а она сама — шляпки собственного дизайна и изготовления, и тогда обе они быстро достигнут славы и богатства.
Мисс Этьенн снова опустила взгляд на страницы CV и довольно сухо произнесла:
— Ну что ж, если вы и в самом деле стремитесь найти постоянную работу и добиться успеха, то вы, несомненно, уникальный представитель своего поколения. — Быстрым нетерпеливым жестом она вернула Мэнди страницы CV, поднялась на ноги и сказала: — Хорошо. Мы дадим вам пробный материал для перепечатки. Посмотрим, так ли вы хороши, как утверждаете. В кабинете мисс Блэкетт, на первом этаже, есть второй компьютер. Там вы и будете работать, так что имеет смысл провести тест именно там. Мистер Донтси, заведующий отделом поэзии, хочет, чтобы вы расшифровали магнитозапись. Пленка — в малом архивном кабинете. — Она вышла из-за стола и добавила: — Сходим за ней вместе. Заодно познакомитесь с расположением помещений в доме.
— Поэзия? — переспросила Мэнди.
Это могло оказаться каверзным делом — печатать стихи с пленки. Она знала по собственному опыту, что у современных стихов часто не разберешь, где строка начинается, а где кончается.
— Нет, это не поэзия. Мистер Донтси разбирает архив и докладывает о его содержании, рекомендуя, что следует сохранить, а что — уничтожить. «Певерелл пресс» занимается издательским делом с 1792 года. В старых папках иногда обнаруживаются очень интересные материалы. Их надо тщательно каталогизировать.
