Леонид Шифман - Побег на Альфу Центавра (сборник)
– Да, я понимаю полицию, версия самоубийства самая простая, – задумчиво протянул комиссар Катлер.
– Мы сейчас догадываемся, что эта версия была ошибочна, – поскольку это нам уже практически подсказала ты, – размышляла я вслух, – но есть и еще один любопытный момент. Каким снотворным пользовался покойный мистер Гибсон? Ведь в деле это должно было быть указано.
– Да, – подтвердила Николь, – это был веронал.
– Таблетки веронала были обнаружены?
– Конечно.
– Если бы дед вашего клиента хотел уйти из жизни добровольно, – продолжила я свои рассуждения, – он мог бы воспользоваться и своим снотворным, просто превысив дозу. При этом его смерть была бы не такой болезненной. Зачем ему понадобилось использовать какой-то другой яд? Кроме того, почему в этом случае он послал своего сына за стаканом воды, разве он не понимал, в какое положение он может его поставить? О том, что под подозрением окажутся оба его сына он, естественно, не знал, но зачем же было так подставлять младшего?
– Вот это, коллега и есть достойный аргумент, – похвалил меня комиссар, – Не верю я во все эти штуки с внетелесными путешествиями и переселениями душ. Скорее всего, речь идет о банальном совпадении.
– Ну уж слишком много совпадений, – возразила Николь, впрочем, не так уж уверенно.
– Итак, – продолжила я, – мы исходим из того, что мистера Гибсона убили. Что мы знаем о мотивах этого преступления?
– Мотивом могли быть деньги, – включился комиссар, – тогда подозреваемых трое. Это наследники. Ян, Рэй и Каролина. Но Каролина была в момент отравления отца далеко от места преступления. Остается выбрать между двумя братьями.
– Верно, – подхватила я мысль комиссара, – теперь вернемся к тому, что произошло в доме тем вечером. Воду наливал Рэй, казалось бы, именно он и мог добавить яд. Тогда он это сделал до того, как на кухню зашел Ян. Если Ян этого не делал, то он точно должен был знать, что это сделал его брат. Разве Рэй этого не понимал? Почему он был уверен, что брат будет молчать? А если бы Ян вообще не зашел на кухню, или не предложил свои услуги? Тогда Рэй оказался бы единственным подозреваемым. И не так просто было бы ему выкрутиться. Не думаю, что младший из братьев был настолько глуп, чтобы поставить себя в такое положение.
– Любопытный ход мыслей, коллега, – прокомментировал мои рассуждения Эрик Катлер. – Действительно, для Рэя этот план выглядел очень глупо. Постоянно находясь в доме отца, он наверняка мог бы найти и более удачный момент.
– Разумеется, он мог рассуждать и по-другому, но у нас выбор между двумя подозреваемыми, – заметила я, – поэтому мы просто должны решить, кто из них более подходит на роль убийцы в данных обстоятельствах. Мы ведь не можем предпринять свои собственные следственные действия.
– Разумеется, – согласилась Николь, – ну и как ты оценишь шансы другого брата?
– Да, – продолжила я, – посмотрим, в какой ситуации у нас был второй брат. Когда Яну понадобилась помощь Рэя, – кстати, неполадки в своем телевизоре он легко мог устроить и сам, – он искал его именно на кухне. Очевидно, он предполагал его там застать. В таких семьях часто преобладает привычный распорядок чередующихся событий. Ситуация не была из ряда вон выходящей, иначе в полицейском расследовании обратили бы внимание на это. Я только хочу сказать, что Ян вполне мог себе представить, что все будет именно так. Он оказался в более выгодном положении, чем Рэй, поскольку в любом случае в подозреваемые он мог попасть только на пару с братом. Даже, если бы младший брат и догадался, он ничего не мог доказать, ведь воду наливал он. Его обвинения в адрес Яна могли бы восприниматься как попытка переложить на брата ответственность.
– Итак, каково будет ваше решение? – спросила Николь. – Кто из братьев был убийцей?
– Ян, – уверенно заявила я, слава богу, это было не в реальном суде.
– Согласен, – поддержал меня комиссар.
– Ну, – улыбнулась Николь, – мне остается рассказать, как и к какому решению пришли мы. Мы решили начать с того, что не захотел делать Фил, то есть, поговорить с его престарелой родственницей. Мы договорились с Генри, что я позвоню Глории Денвер, урожденной Гибсон, и представлюсь сотрудницей больницы, в которой когда-то работал Фил Гибсон-старший. Я скажу, что пишу книгу по истории больницы (а речь шла об одной из старейших американских больниц) и интересуюсь биографией Фила Гибсона, некогда одного из ведущих урологов. Так я и сделала. Старушечий, но очень бодрый голос предложил мне заехать в любое удобное для меня время, и мы договорились на следующий день. Миссис Денвер, вдова полковника Герберта Денвера, много лет назад трагически погибшего на военных маневрах, действительно оказалась очень бодрой и ухоженной старушкой. Уж не знаю почему, но мне вспомнилась мисс Марпл. Старушка с явным удовольствием рассказала мне историю жизни своего любимого младшего брата Фила, показала кучу семейных фотографий, только на это ушло не менее часа. Но вот, наконец, от истории жизни мы подошли к истории смерти. Я все время проявляла интерес, что-то спрашивала, уточняла, в общем миссис Денвер нашла во мне благодарную слушательницу, какую, вероятно, давно не встречала. Смерть Фила она переживала так же тяжело, как и гибель своего дорогого Герберта. У брата, как рассказывала миссис Денвер, были сплошные неприятности в семье. Сначала умерла бедняжка Глория. Да, жену Фила Гибсона-старшего звали так же, как и эту милую старушку. Моя собеседница вспомнила, что Фил как-то пошутил, дескать, он не мог смириться, что после замужества сестры исчезла Глория Гибсон, и потому взял в жены девушку с тем же именем... На эти слова я заметила, что, видимо, Фил Гибсон очень любил не только свою жену, но и сестру. Она согласилась с этой моей мыслью. Старушка рассказала мне, что незадолго до своей смерти он пришел к ней и сказал, что хочет переделать завещание. Он очень плохо уживался со своими сыновьями. Пока еще была жива Глория, им вдвоем как-то удавалось держать их в узде. А после ее ухода они стали куролесить направо и налево. Наркотики, юбки, казино, сами знаете, чем занимается иногда молодежь, если нет ума пойти учиться. Короче говоря, он хотел сократить долю сыновей в завещании в пользу Каролины, а часть хотел оставить сестре. Но Глории удалось уговорить его не упоминать ее в своем завещании, так как Герберт, ее покойный муж, оставил ей вполне приличные деньги, да к тому же она получала пенсию за него. Я решила, что пришло время повести разговор в нужном направлении, и спросила, правда ли, что Фил Гибсон покончил жизнь самоубийством.
«Ох, не верю я в это, – решительно заявила Глория. – Полиции так проще было. Я ее понимаю, кругом столько преступлений, со всеми разве успеешь разобраться, а тут еще дело тонкое, семейное...» Я тут же вполне оправданно проявила интерес.
