Гари Ромен - Европейское воспитание
- Но…
– Молчать. - Над сосновой доской снова протянулся мохнатый кулак. - Сыми сейчас же!
Молодой Крыленко быстро отцепил медаль и спрятал ее в карман.
– Не нервничайте… В вашем возрасте…
– В своем возрасте я еще сражаюсь на фронте, а ты в свои двадцать девять превратился в тыловую крысу. А? - Он презрительно сплюнул и вытянул ногу. - Сними с меня сапоги!
Молодой Крыленко подошел к отцу, повернулся к нему спиной, ухватился за один сапог и начал тянуть, а старик уперся вторым ему в зад.
– Чаю хочу, - заявил он. - Скажи, чтобы принесли самовар.
Генерал позвал дневального. Дневальный вошел, щелкнул каблуками, отдал честь и с разинутым ртом уставился на разутого капрала, удобно разместившегося за генеральским столом.
– Принесите чаю!
Дневальный щелкнул каблуками и вышел, пошатываясь. Старик Крыленко потер руки и посмотрел на карту.
– Рябинниково! - внезапно обнаружил он с детской радостью и поставил на карту свой толстый грязный палец. - А это что за подкова?
– Это наши новые позиции. Я отдал приказ эвакуировать Рябинниково и занять…
Молодой Крыленко с тревогой остановился. Усы старика мгновенно встали торчком и затрепетали, как листва на ветру. Глаза злобно сощурились, а из носа послышался прерывистый, злобный свист. Он медленно встал и наклонился вперед…
– Это как же понимать?
– Не стоит смотреть на эти вещи с сугубо личной точки зрения, отец!
– Ты не будешь защищать Рябинниково? Наше Рябинниково?
– Ну перестаньте, отец… Будьте благоразумны. У врага совершенно свежая бронетанковая дивизия, а у меня нет противотанковых установок…
– Нет противотанковых установок? Что же ты сделал с теми, которые доверил тебе народ? Пропил их, что ли? Или в карты продул?
- Да что вы такое говорите, отец…
– Сволочь! - завопил вдруг старик сорвавшимся голосом. - Ко мне, товарищи! К стенке его! Расстрелять! Погоди, погоди у меня!
Он подпрыгнул с поразительным проворством, схватил сына за ухо и оттаскал его…
– Ай! - бесстыдно закричал генерал Крыленко. - Отпустите меня!
– Он оставил Рябинниково! - причитал старик. - Пятнадцать лет я там жил, работал и трудился… Нет такой ноги, которой бы я не обул! Наша деревня, без единого выстрела отданная врагу! Что скажет Степка Богородица? А Ватрушкин? А Анна Ивановна? Митька Крыленко отдал врагу родное село! Мой сын!
Встревоженный криками часовой ворвался в комнату с выставленным штыком, убежденный, что его генерала убивают. Он увидел расхристанного и босого старого капрала, с плачем таскавшего за ухо генерала, который - о, ужас! - даже не пытался защищаться. Для часового это было уже слишком. Он протер глаза и вылетел из комнаты с таким видом, будто все бесы восстали из ада и несутся за ним по пятам… В конце концов молодому Крыленко удалось освободить свое измятое ухо и спрятаться за столом.
– Мне дают приказы! - пытался он объясниться. - Нельзя вести войну, как вздумается… И я же сказал вам, у меня нет противотанковых установок!
– Противотанковые установки, противотанковые установки! А штыки что, для собак придуманы?
– Отец!
– Холера тебя побери! - попросту ответил ему старик Крыленко. - Рябинниково, оставленное без единого выстрела, без единого погибшего на его улицах солдата!
Он резко замолчал и встал.
– Ну что ж, я, Савелий Крыленко, сам покажу тебе, как должен драться настоящий гражданин! Я сам пойду в Рябинниково! Я один буду защищать его! Своей грудью! Своими руками! Обойдусь без тебя… Скотина.
Он засучил рукава и торжествующе направился к двери.
– Отец, а чай? - робко промямлил Митька.
Старик Крыленко обернулся и спокойно плюнул себе под ноги.
– Вот тебе твой чай! Не хватало, чтобы меня еще отравили! Человек, способный отдать врагу свою деревню, вполне может отравить собственного отца!
Он вышел, и за дверью еще некоторое время слышался его голос, изрыгавший проклятия. Молодой Крыленко остался один в комнате. Он вынул носовой платок и вытер лоб. «Мне что, все это приснилось?» Он обвел робким взглядом кабинет и вскочил. Посреди комнаты важно возвышалась пара почти новых, до блеска начищенных сапог… «Он ушел босиком!» Он схватил сапоги и бросился на улицу. Галопом, с сапогами в руках, пробежал по снегу сотню метров и окликнул какого-то солдата.
– Вы не видели разгневанного капрала с большими усами и босиком? - строго, скороговоркой спросил он.
Несчастный солдат посмотрел на генерала Крыленко, прославленного генерала Крыленко, который, запыхавшись, стоял перед ним с сапогами в руках, и его рот широко раскрылся, издав слабый вскрик… Но Митьки уже и след простыл. С сапогами в руках он быстро бежал в сторону размахивавшей руками фигуры, что удалялась по снегу вдоль замерзшей реки… Старик прибыл в Рябинниково как раз в тот момент, когда немцы, вошедшие в деревню с противоположной стороны, въехали на рыночную площадь. Крыленко побледнел, взглянул на толстого немецкого майора, высунувшегося из танка, и подошел к нему:
– Именем Союза Советских Социалистических Республик…
– Was? Was?1 - встревожился майор.
– Он поздравляет вас с прибытием, - объяснил лейтенант.
– Ach, с прибытием, gut, gut!2 - обрадовался майор.
____________________
1 Что-что? (нем.)
2 Хорошо, хорошо! (нем.).
Старый сапожник перевел дыхание и плюнул немцу под ноги.
– Именем Союза Советских Социалистических Республик! - повторил он.
– Abfuhren!1 - пролаял майор, побелев от ярости.
Старика отправили в польский лагерь для военнопленных со всеми почестями, приличествующими его званию, иными словами - в вагоне для скота. В Молодечно ему удалось бежать, он шел двое суток, потом потерял сознание, а наутро его разбудил младший Зборовский, подобравший его и выходивший.
Когда в землянку вошел Пех, Крыленко как раз вычесывал вшей.
– Удачной охоты! - пожелал Пех.
– Спасибо.
– Савелий Львович, - робко начал Пех.
Он запнулся.
– А?
– Так, ничего, - вздохнул Пех.
– Что ж, тогда молчи.
Он продолжал старательно рыться в своем тулупе, сидя на груде поленьев.
____________________
1 Увести! (нем.)
– Савелий Львович! - снова начал Пех.
– А?
– Не сердитесь…
Крыленко не спеша отложил свой тулуп в сторону и посмотрел на Пеха:
– Послушай, сынок, ежели у тебя есть что сказать, скажи. А когда скажешь, не забудь уйти.
У Пеха нервно заходил кадык, и он начал:
