Гари Ромен - Европейское воспитание
Обзор книги Гари Ромен - Европейское воспитание
Гари Ромен
Европейское воспитание
Памяти моего товарища,«свободного
француза» Робера Колькана
1
Землянку закончили на рассвете. То был ненастный, дождливый сентябрьский рассвет; в тумане плыли сосны, и взгляд не достигал неба. Целый месяц они тайком работали по ночам: с наступлением сумерек немцы не отваживались сходить с дороги, но днем их патрули часто прочесывали лес в поисках немногочисленных партизан, которых голод или отчаяние еще не вынудили отказаться от борьбы. Нора была три метра в глубину и четыре в ширину. В углу они бросили матрас и одеяла; десять мешков картошки, по пятьдесят кило в каждом, выстроились вдоль земляных стен. В одной из этих стен, рядом с матрасом, выдолбили очаг: труба выходила наружу в нескольких метрах от землянки, посреди зарослей. Крыша была прочной: они взяли дверцу бронепоезда, который год назад подорвали партизаны на железнодорожном пути «Вильно - Молодечно».
– Не забывай каждый день менять ветки, - сказал врач.
– Не забуду.
– Следи за дымом.
– Хорошо.
– И самое главное: никому ничего не говори.
– Не скажу, - пообещал Янек.
Отец и сын с лопатами в руках любовались своим творением. «Хорошая kryjowka1 - подумал Янек, - за кустами совсем не видно». Даже Стефек Подгорский, более известный в коллеже Вильно по кличке «Виннету, благородный вождь апачей» - в «краснокожей» среде Янек носил славное прозвище «Старина Шаттерхенд», - даже сам Виннету не догадался бы о ее существовании2.
– Сколько я здесь проживу, папа?
– Недолго. Немцев разобьют скоро.
– Когда?
____________________
1 Укрытие (польск.). - Здесь и далее, кроме особо оговоренных случаев, примечания автора.
2 Имеется в виду приключенческий роман немецкого писателя К.Ф. Мая (1842-1912) «Виннету - вождь апачей», популярный среди европейского юношества. - Прим. пер.
– Не надо отчаиваться.
– Я не отчаиваюсь. Но хочу знать… Когда?
– Может, через пару месяцев… - Доктор Твардовский посмотрел на сына. - Прячься.
– Хорошо.
– И смотри не простудись. - Он вынул из кармана браунинг. - Смотри. - Он показал, как пользоваться оружием. - Береги его как зеницу ока. В сумке пятьдесят патронов.
– Спасибо.
– А сейчас мне нужно идти. Вернусь завтра. Спрячься хорошо. Оба твоих брата убиты… Ты - все, что у нас осталось, Старина Шаттерхенд! - Он улыбнулся. - Наберись терпения. Наступит день, и немцы отсюда уйдут… Те, что еще останутся в живых. Думай о матери… Далеко не отходи. Будь осторожен с людьми.
– Хорошо.
– Будь осторожен с людьми.
Врач растворился в тумане. Взошло солнце, но все оставалось таким же серым и расплывчатым: пихты все так же плыли сквозь марево, развернув ветви, словно тяжеленные крылья, которые не колышет ни единое дуновение. Янек пробрался сквозь туман и поднял железную дверь. Спустился по лестнице и лег на матрас. В землянке было темно. Он встал и попробовал развести огонь: дрова оказались сырыми. В конце концов ему все-таки удалось их поджечь, он лег и взял большой том «Виннету - краснокожий джентльмен». Но читать не смог. Глаза сомкнулись, тело и сознание сковала усталость… Он погрузился в глубокий сон.
2
Следующий день он провел в своей норе. Перечитал ту главу книги, где Старине Шаттерхенду, привязанному к столбу перед казнью, удалось обмануть бдительность краснокожих и бежать. Это было его самое любимое место. Он испек на углях картошки и поел. Труба плохо вытягивала, и вся землянка наполнялась дымом, разъедавшим глаза… Он не решался выходить. Знал, что снаружи одному будет страшно. А в своей норе он чувствовал себя в безопасности.
Доктор Твардовский пришел с наступлением темноты.
– Добрый вечер, Старина Шаттерхенд.
– Добрый вечер, папа.
– Ты не выходил?
– Нет.
– Тебе не было страшно?
– Мне никогда не страшно.
Доктор печально улыбнулся. Он казался старым и уставшим.
– Мама велела, чтоб ты молился.
Янек подумал о братьях… Мама за них много молилась.
– А зачем молиться?
– Просто так. Делай, как сказала мама.
– Хорошо.
Врач остался с ним на всю ночь. Они почти не спали. Но говорили мало. Янек спросил только:
– А почему ты тоже не спрячешься?
– В Сухарках много больных. Видишь ли, тиф… Где голод, там и эпидемии. Мне нужно быть с ними, Старина Шаттерхенд. Понимаешь?
– Да.
Всю ночь врач поддерживал огонь в очаге. Янек не смыкал глаз, наблюдая, как поленья сначала краснели, а потом чернели.
– Ты не спишь, мой мальчик?
– Нет. Папа…
– Да?
– Сколько это будет продолжаться?
– Не знаю. Никто не знает… Ни один человек.
Вдруг он сказал:
– На Волге сейчас великая битва…
– А где это?
– На Волге. Под Сталинградом… Люди сражаются за нас.
– За нас?
– Да. За тебя и за меня, и за миллионы других людей.
Дрова горели и потрескивали, превращаясь в золу…
– А как называется эта битва?
– Сталинградская. Она длится уже несколько месяцев. И никто не знает, сколько еще она будет продолжаться и кто в ней победит…
Уходя на рассвете, доктор сказал:
– Если с нами что-нибудь случится, с твоей мамой и со мной, ни в коем случае не ходи в Сухарки. Продуктов тебе хватит на несколько месяцев. А когда кончатся и если заскучаешь от одиночества, иди к партизанам…
– А где они?
– Не знаю. Их немного осталось. Прячутся в лесу. Найди их… но ни в коем случае не показывай им землянку. Если станет худо, ты всегда сможешь здесь укрыться.
– Хорошо.
– Но не бойся. Со мной ничего не случится.
Доктор пришел через день. Пробыл недолго.
– Я не могу оставить маму одну.
– Почему?
– В Сухарках убили немецкого унтер-офицера. Они берут заложниц.
– Как краснокожие, - сказал Янек.
– Да. Как краснокожие. - Он встал. - Не опускайся… Будь опрятным. Делай, как учила мама.
– Хорошо.
– Не трать спичек. Держи рядом с очагом, в сухом месте. Без них умрешь от холода.
– Я все сделаю. Папа…
– Да, милый?
– Та битва?
– Ничего нового. Трудно сказать, что там сейчас происходит… Мужайся, Старина Шаттерхенд! До скорого.
– До скорого, папа.
Доктор ушел. И уже не вернулся.
3
В Сухарках уже пять дней квартировала дивизия СС «Дас Рейх», с трудом оправлявшаяся после нескольких недель, проведенных на Сталинградском фронте, откуда ее наконец-то отозвали отеческими заботами фюрера.
Дивизия впервые пошла в бой. Высшее командование с большой неохотой бросило это элитное подразделение в смертельную битву; обычно дивизия действовала в тылу, на оккупированных территориях, где ей поручали специальные деликатные задания, которые порой претило выполнять регулярным частям немецкой армии.
